Сибирские огни, 1985, № 1

личазостй, но гордыми и неуступчивыми, как неуступчива и неподвласт­ на течению времени крепкая выносливая старость. А воі<руг не менее крепкая, довольно заносчивая поросль белокурых гигантов. И старость вздыхает, глядя на свое вымахавшее с колокольню высокомерное по­ томство, хмурится озабоченно и не мешает ему резвиться, высокомерить- ся, шего.пять вызываюшими обновами. Осень! Кому-то невыносимая тоска по слетевшим надолго с не­ бес жаворонкам, грустный крик потерявшего клин журавля, неиспол- нившиеся надежды, а кому-то — и Молодая страсть, и душевное горение в ожидании своего взлета, и святая надежда. Осень русская, глубинно-лесная — не просто чудо. Это как всплеск самой народной души, такой же вот сдавленной загустевшим небом, но жаркой, беззаботно готовящейся к суровым испытаниям'зимы,.не дума­ ющей и не думавшей никогда о смерти. Да и что такое.смерть? Всего лишь глубокий сон, который никогда не кончится. Небытие, в которое душа проваливается каждую ночь. Так стоит, ли ей, широкой и во мно­ гом беспечной, пугаться какого-то небытия? Стоит ли думать об этом . «меня нет» в час великого замирания природы? И Степушка не грустил об ушедшем лете, колеса вагона стучали для него бодро и даже вызывающе, дорога до станции с трудно запо­ минающимся названием не то на «мыгда», не то на «магда» отклады­ валась приятным сновидением, а интереснее и общительнее собеседника, чем Александр Николаевич Борецкий, несмотря на разницу возраста, ему еще не встречалось. ' ■ . ^ Летуно^в я не люблю, но если уж позвала душа, то на всю ка­ тушку испытай себя. Чтобы закалиться, а не подпортиться,— говорил Александр Николаевич с легкой назидательностью и хорошо смеялся. Готовясь покинуть поезд, Борецкий снова увлек его в ресторан, и, несмотря на нерабочее время, ему окрыли, засуетились, готовые от всей души угостить напоследок. ' Попросив Раечку принести’ вина, хороших конфет, Александр Ни­ колаевич усадил ее напротив и сказал: Вот и все, сестренка. Вот и вся с нами канитель, дабай про­ щаться. ^ Официантка буДто стеснялась Борецкого, заливалась краской, что никак ей не Шло. Была она по натуре грубоватая, с клиентами разгова­ ривала неохотно, чащр с вызовом. На Заигрывания и хамство дерзила, ввертывая такие словечки, что у Степз^шки вспыхивало лицо. Но стоило йоявиться Борецкому, и ее точно подменяли. Она переставала толкаться ' локтями, ходила мягче и незаметнее, понижала голос. И сейчас она си­ дела устало-домашняя, расслабленная. — У нас там тяжело,— говорил грустно Александр Николаевич,— но и ваша служба... Не женское это дело — разъезды. — Ребенок у. меня,'— вздохнула доверительно Рая.— Второй гоД стоим на очередь в садик. Мы с подружкой, у нее тоже ребенок, семь дней — я в дороге, она дома; потом она едет — я сижу. Тяжело, да куда деваться матери-одиночке? — А муж?— участливо спросил Александр Николаевич и вопрос его прозвучал вовсе не бестактно.— Развелась? — До замужества у нас не дошло. Он думал, что если я официант­ ка, то'И денег у меня куча. Может, у кого и куча, на нашей работе по­ живиться несложно, да я на чужое не падкая... Кругом глаза косят, мол, дорожная баба, а раз дорожная, значит, общая. Каждый же по- своему на такие вещи смотрит. Свою-то, мол, я бы не пустил... Подниму сынульку до школы и брошу эт'и. разъезды. Поезд набегал на станцию, и Борецкий поднялся: — Не сдавайся, сестренка! Привет сыну. Пять лет, говоришь? ^ — С августа шестой пошел. — Челове-ек! Дай-ка свой адресок, я ему камешков цветных вышлю. Раиса дернулась, замахала руками: