Сибирские огни, 1985, № 1

— Все хорошо платят,— вышагивал размеренно Ювеналий Юрь­ евич. Вывернулся из толпы Тереха. — На военных седня специализируешься? — хмыкнул Ювеналий Юрьевич. — Наплыв, пользуюсь моментом,— скалился Тереха, зыркая по сторонам сузившимися, остро-затаенными глазами.— Они, с бабами которые, ребята покладистые. И уже заспешил к новому клиенту с погонами, готовый улыбаться, кланяться, подставлять спину, лишь бы платили побольше. Встречь, надрываясь под тяжестью поклажи, тилипалась старушон­ ка. Зрелище было жалкое. Степушка дернул Ювеналия Юрьевича за рукав. — Куда ей спешить, успеет,,;— равнодушно буркнул Ювеналий Юрьевич. Лицо его было сосредоточенным, лоб наморщен, брови сбежались на переносице, наглухо, будто закрыв глаза, но все же один, правый, изредка высвечивался, как у охотника, который целится из ружья. Легко и беззаботно вытеснив из памяти промелькнувшую в толпе ста­ рушку, Степушка тоже азартно вертелся, не понимая что ищет, чего выжидает Ювеналий Юрьевич. Вдруг Ювеналий Юрьевич подтолкнул его к статному молодцу с пустяковой кладью. — Прошу,— сказал он подобострастно, словно постелил под ноги приезжему щеголю пышный ковер, и широкоплечий молодец- небрежно бросил на тележку чемодан с баулом, потряс руками, будто кровушку разгонял. А Ювеналий Юрьевич наваливал новый груз, легкий и необреме­ нительный. Потом уж, где-то уседьмого — восьмого вагона, начал хва­ тать все подряд, не забывая покрикивать: — Стоят они как белоручки, уже б давно на вокзале были! Во, как оно у нас, всем слугу подавай! В меру обиды ему пытались возражать, но Ювеналий Юрьевич этих возражений не принимал. Он оставался сейчас выше всех, всем управ­ лял и управлял, как лично ему хотелось, испытывая от всего этого, как показалось Степушке, наслаждение. Он вдруг подтолкнул Степушку: — Давай действуй. Самому пора соображать. Кинувшись к стройной, прехорошенькой блондиночке, не по сезо­ ну в туфельках на высоком каблуке, Степушка едва не сбил уже знако­ мую старушонку и остановился. — Че, тяжело, бабушка? — спросил весело, потому что все ему казалось несерьезным и веселым, вплоть до грубого балагурства Юве­ налия Юрьевича, потому что всерьез люди так не могут жить. — Ох, оно окаяЯное, рук не слышу, онемели. Тяжело-о-о, сынок! Варенье невестке везу, да навалила, видно, больше глаз. Глаза-то наши теперь завидущие. — Может, помочь, бабуля? — Старушка показалась славной, без­ обидной. Степушкины руки сами потянулись к ее поклаже.— Давай! — Не, не! Беги себе, милый, я сама! — всполошилась бабка.— Я сама, мы привычные. Оно, конешно, поскорее бы, у меня тут пересад­ ка, ну а как скорее, коли я старая такая. — Так я и хочу помочь, и будет скорее. — Што ты, сынок, у меня денег таких нету оплачивать, у меня ить пензия совсем никудышняя. И побежала, побежала из последних невеликих старушечьих сил. А Степушка за ней побежал. И когда старушонка совсем запарилась, когда уж закачало ее, подхватил'чемоданище: — Ладно тебе — пенсия у нее маленькая! Че я отбираю ее у тебя? Я так, от души. Чемодан оказался дьявольски тяжел, словно был набит кирпичами,