Сибирские огни, 1985, № 1

и что-то в старшем из братьев напомнило ему терпеливого к людям, спешащего как можно раньше погасить любую мужицкую свару Литухин а. Тоска по родному дому резанула его остро, и он спросил с тайной надеждой: — Дядька Ульян, а ты нашего Литухина не знаешь? Его на всем Енисее знают. Как деревенский деревенскому, как родне близкой, с торжествен­ ной приподнятостью, Степушка назвал и свою деревню, надеясь, что известна она мужику, но Ульян лишь тряхнул патлами и поежился, будто на него дунули холодом: — Эва ты откуль! Это ты издалека, выходит. Мы -4- томские. — Далеко,— виновато потупился Степушка.— На один билет лишь восемнадцать рубликов. . — Обобрали его ночью,— хмуро пояснил Ювеналий Юрьевич.—. Пошли, говорю, если такое дело, сумеешь — подзаработаешь. — Эв-ва! — удивленно вскинулся Ульян и требовательно взглянул на младшего брата.— Че же ты, Устька, угощай росомаху голбешну, голоднехонек, поди. Устин подвинул Ювеналию Юрьевичу и Степушке наполненные на треть мутно-красной жидкостью стаканы, расправил газету с закуской. Привычно облапил свой стакан, и тот будто исчез в его внушительном кулаке. Ювеналий Юрьевич кивком головы подбодрил Степушку: — Давай, а то жаловался, что замерз. Пивал Степушка вина и покрепче — куда от этого денешься в де­ ревне? — и не морщился, но, выпив это, крякнул для приличия. — Да-а, парень, значит! Ездить, оно всегда, стоит сорваться,— путанно и непонятно мыкнул Ульян.— Всюду ноне наш брат, деревен­ ский. Одни уж давно поднасобачились в этом во всем, другие... Эх, дурь наша, труба без вьюшки! Все за ночь выстынет, сколь ни топи. — Все мы когда-то деревенскими были,— обтерев губы, буркнул Ювеналий Юрьевич.— Не мы, так наши предки. — А теперь, значит, время пришло городскими быть? — Ульян осклабился криво. Вошел еще один мужчина, бойкий, разбитной, крикнул: — Ты бы насчет скорого узнал, Ювеналий, говорят, запаздывает. — Это хуже,— скребнул затылок Ювеналий Юрьевич.— Придется сходить. Пойдем понюхаем, чем пахнет.— Степушке он буркнул пове­ лительно: — Сам не высовывайся. Без формы — это не положено, с меня спросят. Погрейся, пока мы с Терехой это... ■ А Степушку клонило ко сну — должно быть, вино подействовало. И на душе будто полегчало. Неожиданное знакомство с носильщиками он воспринял как нечто временное и случайное, не придавая ему значе­ ния,— обычное дорожное происшествие и знакомство в пути. Слушал мужиков невнимательно и думал, о том вечернем часе, когда появится его поезд и нужно будет решиться сесть в него. Ему хотелось теперь одного — тишиньі и покоя, но едва зй Ювеналием Юрьевичем и Терехой затворилась дверь, Ульян, сделавшись еще более хмурым и задумчи­ вым, подсел к нему, не без усилия спросил: — Ты что приезжал-то? Устраиваться, что ли? На лице старшего из братьев проступили бледность и волнение, он будто смущался тайных своих мыслей, неловких и непривычных ему, но сильно беспокоящих, и будто испытывал перед Степушкой неловкость. Недавно еще крепкие и самостоятельные, братья словно растеряли что-то за последнее время, меж ними чувствовалась вражда и скрытое противоборство. И в то же время они дорожили друг дружкой, не мыслили себя врозь. Удивляясь, как близки и понятны ему братья-томи­ чи, Степушка сообщил, почему он оказался в этом городе и почему теперь должен покинуть его. — Ну-к, деревня, где уж нам,— искренне сокрушался по поводу его неудачи на экзаменах Ульян и, пряча взблескивающие глаза, при