Сибирские огни, 1985, № 1

под большим окном и разомлел. Длинные ноги подтянуты едва не к подбородку, мятая фуражечка сползла на ухо, короткий русый чуб встопорщился. На продолговатом лице с крупным носом и крупными, будто вспухшими, слегка вывернутыми губами печать умиротворенно­ сти и блаженства. Все сейчас хорошо парнишке, все славно, возраст взял свое, и неприятности забылись. Природа непосредственного и естественного всегда сильнее наших переменчивых чувств и непостоянных желаний. Как тонко подметил Жан-Жак Руссо, природа хочет, чтобы дети были детьми, прежде чем стать взрослыми. Степушке снится сон. Приятный, как приятно веселое щебетанье птиц, нешумное колыханье трав, легкое дуновение ветра. Снится Степушке солнечный-солнечный день. На мостках и просто ступив в прозрачную воду, полощут белье бабы. Вода ледяная, колю­ чая. Заранее взвизгивая, вскидываясь летучей рыбкой и соединив руки над головой, Степушка валится на бок. Брызги летят во все стороны, бабы поощрительно посмеиваются. Степушка вынырнет, отфыркнется лупастым моржененком, подышит пахучей таежной синью, и снова па­ дает на струистую спину реки. И все-то по душе, все в нем поет и ра­ дуется. И с каждым нырком все крупнее и могучее Степушка, сын Ени­ сейской тайги, сила этой суровой глухомани, неукротимой речки будто переливается в него, и уж заполнила до предела, давит изнутри на реб­ ра. И уж не высоко взлетает Степушка — отяжелел, огруз,— мед­ леннее валится в реку, дольше, до ломоты в ушах, держится под водою. Откроет глаза — вокруг ноги. А выше над ногами ничего нет. Про- должение-то, тулова с машущими руками будто сами по себе, точно на шіаву. Река проносит их мимо. — Ах ты, бесстыдник, ты это куда заглядываешь? — выдергивают Степушку из воды патлатые, рассерженные девахи. Шлепают яростно по чему попало, забрызгивают так, что дышать невозможно, схватиц за шкирку, окунают и окунают.- — Эй, эй! Не балуй мне шибко, девчата,— строжится мать, расти­ рая іылом руки онемевшую спину,— утопите парнишку. — Пусть не подглядывает,— сердятся полуобнаженные девчата.— Ишь какой, уже заглядывается куда не надо! — А куда ему надо, если жених почти! — смеются бабы, словно побуждая Степушку к вольностям и озорству. Смеется и мать — удивительно молодая, бесконечно добрая и ве­ селая. На реке вспыхивают блики. То мелкие, похожие на искры взорвав­ шегося бенгальского огня, то крупные, мощные, будто по вспучившейся стремнине, убегающей в провал, ударили узким лучом прожектора. — Эге-ге-е! Держать ровнее! — доносится голос бригадира сплав­ щиков. — Есть, ровнее! — утишая волнение и скорый, ка к молния, испуг, отзывается лихо Степушка. «Есть — нечем съесть! — насмешничает Литухин, первый отцов друг и лучший друг-товарищ Степушки.— Впустую-то не моргайся, мя­ кина-крест, проморгаешь перекат, зевака». Грозно шумит стиснутая скалами вода, плот стремителен и легок. Берега все ближе, все размазаннее, сплошной серо-каменной стеной. А впереди лишь пенная кутерьма, которой вроде бы и страшно и кото­ рую нестерпимо жаждет душа. Под ногами тяжелое надсадное шеве­ ление хлыстов, глухой взбряк. — Держись, Степаха-гусь! — подбадривает Федор Литухин.— Ш и ­ ре зеньки, летим! — Лети-и-им! — ликует Степушка, отдаваясь покорно власти стихии. Но ударился с разгону о что-то незнамое прежде махина-плот, грозно заскрежетав и заворочавшись, швырнуло Степушку. И страх об­ нял по-новому, по-настоящему. Что же это он? Ка к же так?