Сибирские огни, 1985, № 1

— Не паясничай, Харитон, говори, почему место в общежитии за­ нимаешь, когда у тебя такой дом? Харитон остановился, лицо стало злым. — А тебе какое дело? — В войну ты говорил «которое», «а тебе которое дело...» Ты хоть помнишь, как мы тогда жили? Харитон шел рядом с ней, рослый, в хорошей одежде, наверное, та­ кие опрятные, спокойные парни нравятся девушкам технических вузов. Я все помню. Только ты не спеши. Ты про дом спросила. А я те­ бя спрошу про мою мать. Сын обязан любить такую мать? — Какую? Харитон, не ощутив поддержки, буркнул «ладно» и умолк. Оля пе­ респросила: Так что ты хотел спросить о матери? — Ничего. Тут у вас стальной штамп: родная, старенькая, самая добрая, самая справедливая. А если чужая, молодая, хитрая и бессер­ дечная, тогда сын подлец? — Не такая уж она бессердечная. — Значит, я дерьмо. Не на ходу, не в такой час поговорить бы им об этом. Харитон остановился. — Куда это мы несемся? И вообще, выкладывай, зачем пришла. — Уезжаю я, попрощаться. — Чего так скоро? — Получилось. Ну, не хочешь говорить, не говори. Всего хорошего, счастливой дороги. — Эх, Харитон, Харитон, с матерью воюешь, а сам характером весь в нее пошел. Никуда не денешься,— Харитон усмехнулся,— яблочко от яблони... Такого она его не знала. Гордого, способного терпеть обиды и даже улыбаться при этом. Харитон, ты хоть помнишь Люсю — и ту, и другую? Здравствуйте! Кто же их помнит лучше меня. Мы ведь там еще жили, когда Люся Некрасивая вернулась с фронта. И на свадьбе мы у нее с матерью были. И когда она Сашу из детского дома вызволила, мы тоже еще с ней по соседству жили. А потом им новую квартиру дали и мы вскоре уехали. Господи, может же от худой яблони и далеко яблоко откатиться. А ведь мать его, Сысоева, знала, что Люся Некрасивая усыновила Сашу и ничего не сказала Оле. И самое худшее, что, возможно, без всякого умысла промолчала, представить не могла, что кому-то это может быть интересно. — Харитон, а Фрица Карловича помнишь? — Я его всю жизнь не забуду. Знаешь, что он мне однажды сказал: «Ты умный и серьезный мальчик, но только иногда, пожалуйста, улы­ байся». Я спросил: «Зачем?» Он ответил: «Тогда будешь еще и кра­ сивым». — Ты после этого улыбался? — Я после этого долго мечтал поехать в Прибалтику и найти, его. А потом подумал: «А вдруг его уже.нет, умер?» А когда не знаешь, так вроде бы и живой, правда? Они вышли к реке, берега которой в те годы связывал всего лишь один железнодорожный мост, и Харитон сказал: — А я отсюда по своей воле никуда не поеду. Даже когда работать буду, в отпуск только в другую сторону, на Восток. — Чего так? — Не знаю. Не смогу объяснить, вроде бы как в .этой стороне все мое. — Я тоже, Харитон, не по своей воле отсюда уезжаю.