Сибирские огни, 1985, № 1

— Вы ко мне?— крикнула она из окна. Елена махнула рукой, мол, спускайся вниз. И стояла с безучастным лицом, пока Оля приближалась к ней. Протянула руку, сказала сухо, словно нехотя: — Елена. -Не слыхала про такую? Нет, ничего о ней Оля не слышала, но сразу догадалась, кто такая. Догадалась и вознегодовала на Матвея: мог ведь все честно рассказать, и тогда бы она сейчас не выглядела перед этой Еленой злой разлучни­ цей. Елена пошла к скамейке, Оля поплелась за ней. Подошли к ска­ мейке, но не сели. — Ты на меня не обижайся,— сказала Елена.— Я Матвея давно поѣеряла и ссорить вас не собираюсь. Просто места себе не нахожу, вот и пришла рассказать тебе, чтобы ты знала. Я ждала его три года, пока он служил... Оля слушала и думала: «Вот и хорошо, вот и хорошо, вот все само собой и кончается». Но хорошего ничего не было, все было очень плохо. Голос Елены звучал тихо, дружелюбно: — ...Эта соседка, еще когда он в армию не уходил, все нам палки в колеса вставляла. А тут он вернулся, и она ему сплетню приготовила, что не ждала я его, изменяла. А он поверил. Сам поверил, а мне ничего не сказал.^ И у меня никакой догадки, ничего понять не могу, почему он как чужой. А когда узнала, в чем дело, поздно уже было объясняться. Развело уже нас. А если б я вовремя узнала, что за лихо между нами втесалось, я бы этого не допустила, я бы открыла ему глаза... Елена заплакала. — Не плачь,— сказала Оля,— не стоит он твоих слез. Ну сама по­ думай: разве это настоящий человек? И вообще я считаю: кто один раз сплетне поверил, тот и во второй и в третий раз поверит. И что же, все время прощать, открывать ему глаза? Елена глубоко в,здохнула и оборвала свои плач. — Не любишь ты его,— сказала,— я тебя предостеречь пришла, объяснить, какой у него характер скорый и доверчивый, а ты не любишь, оказывается... — А разве можно любить человека,— спросила Оля,— который те­ бя предал? Ты ведь тоже его не любишь. Ты просто страдаешь. Одни страдают гордо, другие — унижаясь. И тогда Елена закричала на весь двор: — Отдай мне его! Отдай! Не нужен он тебе!— Она умолкла, при­ крыла ладонью глаза, и голос ее-зазвучал тихо, но по-прежнему насту­ пательно: — Ты его сама бросишь, не пара вы с ним. Но тогда он запьет. А знаешь, каково мне будет с пьющим — у меня отчим пьет, я этого хлебнула — погибну я. Отдай мне его сейчас, не доводи до погибели. Жуть какую-то изрекла она и запуталась к тому же: то «ссорить вас не собираюсь», то «отдай». — Бери,— со злостью сказала Оля,— подгоняй телегу и забирай. Только и у него бы надо спросить, что он обо всем этом думает. — А он то же, что и я, думает,— сказала Елена и стала благода­ рить Олю за доброту и просить извинения за беспокойство. — Эх ты, Елена Несчастная!— сказала с сочувствием Оля.— Была когда-то Елена Прекрасная, а ты — Несчастная. Ты молодая, красивая, такие Матвеи должны за тебя драться на рыцарских турнирах, а ты — отдай, отдай... Но когда Елена ушла, горе и обида словно тисками сдавили Олю Что делать? Ка к заставить Матвея хоть ее, хоть Елену, хоть кого-нибудь любить сильно, преданно, больше жизни? Наплетут про любовь песен, сказок, насочиняют романов, а приложить к себе нечего. Кто должен в жизни учить любви? Матери? А если и матерей никто не научил? Если бы Оля спросила у своей матери, как стать любимой, та посчитала бы ее вопрос дерзким и мещанским. Фриц Карлович и тот не знал подлин­ ного ответа. Он ей говорил; 2 Сибирские огни № I