Сибирские огни, 1985, № 1

верили в возможноіЬть всего этого. Девчата окружили Олю и глядели на нее, как на свою непоправимую ошибку. — И что, просто вызвали в военкомат и там взяли и просто выдали тебе литер и все прочее? Люся Некрасивая тем временем сбегала к своему начальству, вер­ нулась и объявила: — Все в порядке. На довольствие поставили, ночевать будешь в нашей палатке. А сейчас — в баню. Прямо подгадала к банному дню. Люся изменилась. Веснушки, которые были как расплывшиеся капли, исчезли под загаром, подстриженные волосы желтым веночком окружили пилотку, гимнастерка и сапоги сидели ладно. Она проводила Олю до длинного черного барака, который был здесь баней. Иди и никого не бойся,— сказала Люся,— я тебя здесь у входа подожду. Там и нет никого, сегодня женский день, все уже отмылись. Но в моечном зале были два человека — старуха и мальчик лет четырех. Чего стоишь, осматриваешься,— сказала старуха,— мойся, а то опять сюда наскачут эти кобылы, пару поддадут, дышать будет нечем. Старуха была тощая, ворчливая, на внука покрикивала, потом ста­ ла мыть ему голову и напустила мыла в глаза. Тот заплакал, старуха пожаловалась Оле: — Какой прынц? Голову разве можно вымыть, чтобы в глаза мыло не попало? — Можно,— ответила Оля, жалея мальчика. — А ты кому тут кем будешь?— спросила старуха, заподозрив, возможно, в Оле родню какому-нибудь начальнику. — Никому никем. К соседке приехала, она мне вызов прислала. Старуха ничего не поняла, но расположилась к Оле. А я т }^ работаю. При кухне начальницей. А этот, Витька, внук -мне. Сирота. Придет со мной сюда и сыт, и в баньке помоется. Мы тут недалеко в деревеньке живем. После отбоя, когда легли спать, Люся сказала громко, на всю палатку: Ну досказывай. Значит, родила она мальчика и не говорит от кого... А кому говорить? Никто к ней в больницу даже не пошел, меня послали. Воялись этого ребеночка себе на голову посадить. — Ты не очень,— одернула ее Люся Некрасивая,— мала осуждать старших. «На голову посадить». Это и в самом деле не шапка, когда за­ хотел, тогда и снял, это уж на всю жизнь. — Вырасту и возьму этого мальчика себе,— сказала Оля,— воспи­ тывать буду, в музыкальную школу отдам. Ой, ой,— Люся засмеялась, и девчата в палатке тоже засмея­ лись.— Зачем он тебе? Ты своего родишь. — А этому пропадать? — Не пропадет. У него мать есть. Кончится война, полегче жизн:, наступит, она его побольше твоего любить будет. — Ну что ты, Люся, говоришь, при чем тут «кончится война»? — А при том, что, когда голод, беда, смерть кругом, тогда не до любви. — Любовь сильней голода и. холода,— сказала Оля,— любовь, если она настоящая, побеждает смерть. Это ты Горького имеешь в виду? «Девушку и смерть»?— раздал­ ся в темноте девичий голос. Дз- неуверенно произнесла Оля, хотя не читала этой поэмы и понятия не имела, что вслед за великим писателем самостоятельно открыла эту в общем-то недосказанную истину. Но девчат в палатке больше волновали практические шаги, чем теоретические выкладки. — Не отступайся от ребенка.