Сибирские огни, 1985, № 1

Они много в те дни говорили о Фрице Карловиче и ни разу не вспомнили того человека, который помог ему. Когда с человеком не знаком, ничего о нем никогда не слышал, то его будто и нет на свете. А еше бывает и так: человек погибнет, а для тебя как будто родится. Оля узнала о человеке, который помог Фрицу Карловичу, через год. Был июль сорок третьего, года. Вожатая Надя в тот год закончила пер­ вый курс института. Оля встретила ее на улице и чуть не прошла мимо, не узнала. Надя сама остановила ее, и Оля чуть не заплакала от ж а ­ лости: самой длинной, самой красивой во всем городе косы больше не было. Надя очень коротко постриглась, волосы возле правого виска бы­ ли схвачены приколкой. — Ты идешь на фронт?— спросила Оля. — Нет,— ответила Надя,— у нас мама болеет. А папа погиб. Тебе разве никто об этом не говорил? Кто ей мог об этом сказать. Оля никогда не видела отца своей быв­ шей вожатой, никогда не была у нее дома. — И ты поэтому отрезала такую косу? — Не поэтому. Надоела она мне. И потом все смотрят, оборачива­ ются, надоело. Может быть, и Мальчишки из мужской школы ходили не за Надей, а за ее косой? Оля подумала об этом и отвергла свое сомнение, и без косы Надя была красивая, лучше всех. — А мой отец пропал без вести,— сказала Оля,— он мне не родной был, но теперь считается как родной. Пособие дают, а если бы погиб, то была бы пенсия в два раза больше. Значит, не погиб. А тебе пособие назначили или пенсию? — О чем ты говоришь?— огорчилась Надя.— При чем тут пенсия... Мой отец не воевал. Он поехал на фронт с делегацией. В их машину по­ пал снаряд... Оля слушала и не могла почему-то спросить, кем работал Надин отец. Ей хотелосдь спросить, зачем на фронт приезжают делегации, но и этого не смела. А Надя стояла и говорила об отце так, будто его все должны знать и Оля тоже. , — А что пишет тот Фриц, который жил в вашей квартире?— спро­ сила Надя.— Он ведь уехал от вас в прошлом году? — Уехал,— подтвердила Оля,— и ничего не пишет. Мы думаем, что он стал разведчиком, он ведь хорошо знает немецкий язык. — Если стал разведчиком,— сказал Надя,— то об этрм, конечно, никому не напишет. Папа тогда о нем сказал: «Человек большой культуры». Видимо, не только Оле, но и самой Наде эта «большая культура» была не очень понятна, потому что бывшая вожатая спросила: — Он был на самом деле такой культурный? В чем это заклю­ чалось? — Он был очень культурный,— сказала Оля,— когда приносил с базара картошку и какую-нибудь свеклочку, то варил их всегда отдельно. — При чем здесь это?— не поняла Надя. И тогда Оле пришел в голову настояший ответ. — Он был в нашей квартире самый голодный и самый приветливый. Только осенью Оля узнала, что Надиного отца действительно все знали, он был секретарем горкома партии. Летом сорок третьего года Люся Некрасивая ушла на фронт. Не сразу на фронт, а сначала на формирование, как она написала в письме, пришедшем с дороги. Это формирование почему-то затягива­ лось, во втором письме Люся написала, что послала Оле вызов, и если мать ее отпустит, то есть смысл приехать в воинскую часть. «Подкор­ мишься», в баню с березовым веником сходишь,— писала Люся Некра­ сивая,— и домой я тебе кое-что с собой дам, подсобирала консервов и 24