Сибирские огни, 1985, № 1

его до конца сохранившийся интерес к их творчеству. «Долго еще после приезда Лу- нача'рского в Сибирь,— пишет критик,— оставался в памяти встречавшихся с ним людей его страстный темперамент оратора, искрящийся юмор и покоряющая ясность мысли. Многочисленные статьи и выступ­ ления Луначарского по вопросам литерату­ ры и искусства будили мысль, заставляли искать новые формы и возможности рабо­ ты на фронте культуры и искусства. Высо­ кая оценка, данная Луначарским «Сибир­ ским огням» и его литературному активу, укрепляла веру в силы и возможности си­ бирских писателей,- объединивщ.ихся вскоре в Сибирский союз писателей». Одушевлен­ ность этих страниц вызвана отнюдь не/ са­ модовольством провинциала, которому им­ понирует посещение его родины столичной знаменитостью: критик чувствует прямую связь между яркой талантливостью совет­ ского руководителя и бьющей ключом ли- тераттоной жизнью в послереволюцион­ ной Сибири; все это — явления одного ряда, входящие в единую культурную волну. Ярко, впечатляюще написаны страницы, посвященные участию в литературной жиз­ ни Омска поэта Павла Васильева. В сущ­ ности, Э. Шиком написана целостная исто­ рия литегратурвой жизни родного города, связанная со всей историей страны. И убе­ дителен он прежде всего там, где ощущает эту связь живо, искренне, «неформально». Назову в связи с этим еще статью «Жизнь для людей», о поэте-солдате Геор­ гии Суворове. Вот как характеризует автор его поэзию: «...В стихи молодого поэта пришли «прямые и жесткие слова» (А. Сур­ ков) о военных буднях, когда нет времени «поднять усталых глаз», когда мечтается о том, «чтобы за две весны боев хоть раз всласть насладиться всем до слез люби­ мым», когда жизнь, полная утрат и непред­ виденных тревог, делает людей молчаливы­ ми и суровыми, а порою и ожесточает их...» Тут/ явственно чувствуется время, которое «гудит телеграфной струной» в поэзии. Крупной заслугой критика является статья «Можно ли о серьезном писать весело?»— первая большая работа, посвященная ма­ стеру современной сатиры Николаю Само- хину. Серьезные проблемы поставлены и в ста­ тьях; посвященных старейшим советским писателям — В. Зазубрину, И. Гольдбергу, Ф. Березовскому. Все трое — интересные, яркие личности, самобытные художники, вобравшие в себя эпоху неповторимую, не­ обычайно важную, волнующую... К сожале­ нию, в раговоре о них Э. Шику недостает как раз той одухотворенности, которая от­ личает другие вошедшие в книгу статьи. Например, роман Зазубрина «Два мира» сопосгашляется им со всей советской прозой 20-х годов — с произведениями Вс. Ивано­ ва, Дм. Фурманова, Л. Сейфуллиной, С. Буданцева, -кг е. дана попытка синтети­ чески охарактеризовать литературу первых лет революции глазами современника. Но здесь в общем справедливые, верные мысли критика звучат как-то малоинтересно, не­ выразительно. Избран какой-то ' безд-уш- ный стиль: «работал писатель над создани­ ем отдельных образов партизан», «Зазуб­ рин достоверно показал основные черты комімуниста-рувоводителя», «уже в первых гла,вах с предельной лаконичностью даются портреты нескольких карателей»... Слава богу, мы уже начинаем отвыкать от такого стиля, и не стоило воскрешать его. Не слу­ чайно в статье о Зазубрине, как инородное тело звучат приведенные автором слова критика 20-х годов Ф. Тихменева о рома­ не «Два мира»: «Каждую главу романа , автор темпераментно обливает кровью сво­ его взволнованного настроения. "...Он ча­ сто «кричит» или ва протяжении целых глав «рубит»... Рубит скупо, с жестким утверждением неизбежности страданий с закушенной губой; с проглоченным проте­ стом «гуманной человечности»: «Тах долж­ но быть!» Вот это дух двадцатых годов, их пафос, их внутренний драматизм. Им'еет ли право сибирский критик допу­ скать снижение критериев? Вправе ли он под прикрытием новиз.ны и значительности материала, находящегося в его распоря­ жении, «опускать планку» требовательно­ сти к научному и литературному уровню своего анализа? Разумеется, нет: это про­ тиворечит его главному призванию: он ведь должен не просто «обнаружить» факты, но осветить их предельно ярко, чтобы пр'Ив- лечь к ним внимание общесоюзного читате­ ля, как делают, например, Н. Яновский, М. Сергеев, да и сам Э. Шик в .луздпих своих работах. А. Никульков справедливо говорит, что отсутствие или неразвитость критики способствует развитию литератур­ ного провинциализма; во, чтобы выполнить свою миссию, мы прежде всего должны преодолеть провинциализм в себе. Вот почему при всей отрадности самого факта, что наши ряды пополняются новы­ ми молодыми критиками, возникает жела­ ние с самого начала оценивать их работу с позиций высокой требовательности, чтобы помешать Им «расслабиться» с первых ша­ гов, снизить критерии в своей работе. В сборнике статей критиков Алтая «Ис­ токи и источники» (составитель — Викто­ рия Дубровская) выделяются работы, по­ священные поэзии, ^ о соответствует рас­ становке литературных сил в крае. Поэти­ ческая жизнь Алтая бьет ключом; поэтов, издавших не одну, но две-три и более книг, здесь не менее десяти; среди них есть не­ заурядные дарования, вполне достойные виимаикя всесоюзного читателя. И вполне закономерно, что у молодых критиков воз­ никло желание осмыслить работу алтай­ ских поэтов. Сразу скажу: на мой взгляд, статьи «Истоки и источники» В. Дубров­ ской, «Стихи; рождаются или делаются?» П. Забелина, «Сила воплощения» В. Кар­ пова по ов'Оему профессиональному уровню не уступают работам уже признанных моло­ дых критиков центра, пишущих о поэзии. Статья В. Дубровской «Истоки и источ­ ники» является проблемной (в сущности, единственной в сборнике). Уверенно и убе­ дительно группирует критик обширный по­ этический материал вокруг самых сущест­ венных кьпросов, волнующих современную литературу: деревня и отношение к ней, восприятие войны поэтами послевоенных поколений, наконец, проблема «литератур­ ных истоков», поэтических традиций. По каждой из Этих проблем автор высказыва­ ет ряд свежих, интересных положений.