Сибирские огни, 1985, № 1

всматриваться в каждого, постоянно прислушиваться к чему-то вокруг и в самом себе. Эта работа ума оказалась не простой, не заканчива­ лась одним днем или одним чьим-то поступком, о ком-то хотелось узнать больше, а кто-то скоро переставал его интересовать. И вместе с тем, как открывались ему эти новые люди, открывалась шире и мно­ гообразнее сама жизнь, в которой еше недавно ему было так просто и привычно! Лопата высекала искры, он старался шуровать половчее, но не выходило. Семка скоро замерз топтаться на полке и потребовал по­ меняться местами. Степушка неохотно вылез из шурфа и спустил его. И в это время над распадком появился низко летящий вертолет. Вспо­ ров морозную тишину, он обрушил на шурфы тугой ровный ‘рокот, взметнул выше рязановского наката снежный смерч. — Пе-те-е-ели-ин, да-ю отбой!— прокатился по линии сиплый бас Матвея.— Валюта-девка пожаловала! Промывальщик бил забурником в баксу, и тайга отвечала ему мо­ гучим ликованием: — Го-го-го-го-о-оо! Давая волю сгустившейся радости, Степушка заорал: — Вертолет прилетел, Сем! Бегут все!.. Вой первобытного человека донесся из шурфа. Задергался бещенр трос, ходуном заходил. — Гони бадейку, раззява, тяни меня! — А сколь там осталось? — Еще насопишься, гони бадью... Во-о, готово! Два шишака сразу вскочило... Эх, тыква твою, ну, пузыри посадил! — Я засмотрелся, Сем.. Я засмотрелся, и сорвалось. По всей линии, от сопки до сопки, возникло оживление. Звякало железо, сочно хрустел снег. По глубоким тропкам, .собирающимся у рязановского навеса, тащились повылезавшие из шурфов мужики. И никакой излишней поспешности, хотя и дышат потяжельше обычного. В меру сдержанны, в меру говорливы, будто и не было этих тоскливых дней ожидания. И все как в детстве, как в лучшие времена. Все в Степушке поет, радуется, переполняет слепой, едва ли объяснимой толком, восторжен­ ностью. Все безграничное и широкое, все в нем кипит лихой удалью. Радость наша человеческая! Ни большой, ни малой ты не можешь быть, ты — радость, сверхозарение. Не в надеждах, не В' будущем, а вот рядом, в тебе самом и в других, вокруг. И никто не думает, на­ сколько ты приходишь, сколько проживешь в каждом, об этом никто никогда и думать не будет. Слава те, что пришла, что дождались, что воспрянули духом. (Окончание следует).