Сибирские огни, 1985, № 1

с пропадающими голосами приемник.— Пушками они нынче в комис­ сионках торгуют да на огороды вместо пугал ставят. Матвей гневался до багровости на заспанном лице: — Врешь, собака, на Ивановых зубах любой хребет хрустнет. Спро- буй, раз такой бойкий, посмотрим, куда бежать придется. — Лучше бы не пробовать,— говорил взрывник.— С атомом шут­ ки плохи, он границ не знает. Ворвалась пурга в балок, хлопнула дверь. Матвей встрепенулся, задел плечом взрывника: — Хто, Николашка?' Приподнявшись на локте, забегал глазами по нарам: — Не вижу. Нету? — Николашка,— сказал Рязанов.— Одежку на руке вынес, не стал здеся одеваться. — Под шумок схотел улизнутьі Мол, сначала Назарку спроважу, а потом и сам следом. Ладно, встанем и мы, от меня хрен с маком уйдешь, когда я в струне. , — Зря ты с ними,— недовольно поморшился Рязанов.— Свернут голову и выбросят в прорубь. — Ты за себя трясись, за свою голову я сам ответчик,— незлобно ворчит Матвей, напяливая унты.— У меня на этот счет свое понима­ ние совести. Рязанов топчется рядом, смущенно подкашливает: — Органы имеются, ихнее это дело. — Я сам себе орган. И тебе тоже. Иди валяйся. Рязанов дает новый совет: — Слышь, Матвей, ты Петелина поставь в известность, а то парти­ занишь самовольно. Петелин— мастер, ему сподручнее и решать; и ответ держать... Все ж зверье! Оба проходимцы. — Не учи,— отмахивается промывальщик недовольно.— От меня сроду нихто не уходил, когда я обозлюся, поди, знаешь. С ними я в открытую сошелся — кто кого. — Тогда ты молодой был, когда не уходили, а теперь они молодые, теперь они ловчее. Матвей скалит желтые зубы: — А ище хвалился, что моложе меня! Какой же ты молодой, язви тя, если душа давно в пятках?— Сжав огромные кулачищи, поднес их к лицу взрывника.— Во моя надежа, понюхай. Двинул ногою дверь, пригнувшись, вышагнул в снежную кутерьму. Темно, ни зги. Постоял промывальщик, послушал и вернулся в балок, буркнул: • •». — Никуда не уйдут. А берегом реки крадутся двое. Один поджарый, с кривоватыми, вывернутыми в стороны ногами, шел боком, присдушиваясь к вою вет­ ра. Другой грузно топал следом, пригнувшись и сгорбившись. Длинные руки его были подняты, защищали от сильных порывов лицо. У старой покосившейся лиственницы с отломанной макушкой они замерли. — Увязался?— спросгіл Николашка. — Кто его знает,— промычал Назарка, растирая каменный подбо­ родок и еще заметнее пригиная голову.— Зевнул, кажись. Постояли за лиственницей, слушая голоса непогоды. — На этот раз точно зевнул, политикан,— самодовольно произнес Николашка.— Он умный, а мы так себе.— Заглянув под обрыв, прика- з а л ,-Д у й в скалы. Заберешь и обратно. Я присмотрю на всякий случай, у меня рука не дрогнет. • — Темно-то,— Назарка поежился.— Вчерась вода верхом шла. — Не размокнешь,— Пригода усмехнулся, похлопал Назарку по горбу,— не сахарный. , Назарка скатился с обрыва, увлекая за собой толстый карниз сне­ га, матерно ругнулся из-под кррневища.