Сибирские огни, 1984, № 12

сновидение. Во-вторых, Елена сидела несколько вечеров, шила для Егорки сюртучок. И утром рано сняла с себя свои старые в ал ен ки ,' надела та Егорку, полы сюртука доходили как раз до колен ему, а валенки тоже до колен. В этом виде она доставила его перед иконами, сама босая стала поза.да и Прика­ зала молиться. Сама читала молитву, Егорка повторял, потом сказала ему: — Поклонись мне в ноги, скажи: «Маменька, благослови».— И поклонился Егорка, сказал: «Маменька, благослови» и от себя прибавил: «Христа ради!» И эти прибав­ ленные самим Егоркою слова; «Христа ради!» — вызвали у матери слезы. Она на­ клонилась к нему, поцеловала и перекрестила его трижды. Надела на него Миколину старую заячью шапку, а поверх сюртучка намотала крест-накрест через грудь празд­ ничную шаль, подарок свекровки Саломеи Игнатьевны, и в этом виде Егорка потащил большие валенки от избы по снегу вверх по улице. Мать, босая, стояла на крылечке, крестилась, плакала и, может быть, мечтала, что вот пошел ее Егорка в жизнь иную, новую какую-то, по мысли Елены, по молитвам ее кротким, с мечтою о немногом, о возможном. 1 А школа была в новом месте, вернее в старом, большом доме, бывшем доме управляющего рудниками Ползунова, в котором теперь занимал одну половину отстав­ ной лекарь Иван Никифорыч. Н ад домом этим зиму и лето шумели те самые тополя- гиганты, которые серебрились зимою, зелерели все лето, переполненные разными птичками с оглушающим щебетом, и золотились долгую осень, как две золотые горы по обе стороны села. Сюда и дотянулся, против ветра, Егорка. И пришел он вовремя, до прихода-учительницы. Ребятишки шумели в классе, и в соседней пустой зале, и на улице. И уже во время первой перемены они окружили Егорку и дергали его за полы сюртучка, смеялись и выкрикивали: «Конторский!» «Глядите — барин, господин!» Но Егорка выдержал. Он с первого часа в школе был захвачен невиданным зрелищем; учительница! Ой, какая она красивая! Д аж е красивей его матери, и даж е Ольги Жеребцовой, только еще выше и наря-адная. Смотрит он на нее, а слов «е слышит, не разбирает, только голос, такого не бывает у людей, наверное, вот такой бывает у ангелов. Простил Егорка школьникам насмешки над его сюряучком. Но вот, при выходе из школы, ребятки толкнули его в снег, он и вывалился из больших материнских старых валенок. А они еще и снегу в валенки насыпали. Босой, он замерз, плакал, едва дошел до дому, но и это простил. Однако рассказал матери о насмешках и о том, как его «вывалили» из валенок. Тут мать и сказала: — Ты ж е им простил? Ну и забудь, молись богу да учись. Старайся. Ах, какое это было счастье — сидеть в теплой, светлой, огромной школьной комна­ те и неотрывно любоваться развешанными по стенам картинами: на одной стене были картины из Закона божия — двенадцать годовых праздников — это особенно хорошие картины, а на другой — человек со снятой кожей, человек с открытым живо­ том, так что все кишки видно, и потом скелет человека... эти картины он не любил, даж е боялся на них смотреть, когда оставался в классе один, а оставался он часто, «без обеда», потому что сидевший с ним рядом Андрюша З'ыряяов, купеческий сынок, всегда так подстраивал, что Егорка громко хохотал. Нападет на него смех, не может остановиться, и учительница, после третьего предупреждения, вдруг покраснеет и закричит: , — Ну, теперь ты будешь сидеть без обеда! Правда, она потом вскоре приходила и раньше времени его отпускала, но сж ’ хотел бы оставаться дольше. Уж очень скучно, и темно, и убого, и холодно в родной избушке. Вот в один из таких-то одиноких часов в классе, как-то перед рождеством, пришло ему в голову попробовать писать «по-мелкому». Его первая тетрадка была уже исписана «по-крупному», по косым линейкам, он еще совсем не знал грамматики. Но была у него белая бумажка — учительница выронила из шкафа листок, и он его берег много дней. Он налиновал по нему прямые, поперечные линейки и со страхом подошел к столу учительницы, впервые взял в руки ее чернильницу и ее неро — ими, наверное, лучше выйдет — и, севши на свое место, стал писать мелко-мелко. Вышло! Попробовал писать еще быстрее — тоже вышло! В тот первый год в школе все было первое и все было радостное. Впервые он принят был в церковный хор, и, хоть голосок его был очень слаб, Егор Мнтрич, регент из Воронежской губернии, не исключил его и даж е звал на спевки. Это было тоже первое и радостное, потому что на спевках, по очереди происходивших в разных домах, давали чай с сахаром и с пшеничным хлебом, иной раз даж е с пирогами. Егер 84