Сибирские огни, 1984, № 12

засасывали кобылицу. А кобылица жеребая, «на сносях». Сама гибнет и жеребенок в рей... Полдюжины мужиков взялись за гриву и за хвост, .напрягли все силы, затянули даже трудовую — только сильней забилась, только еще глубже влипла в тину обесси­ ленная лошадь. Но в эту самую минуту, не спеша, на широко расставленных ногах, не сошел, а скатился, как на лыжах, под косогор сам Вялков. В больших глазах его блес­ нули выпуклые белки, затем как будто даж е налились в них кровяные прожилки. Эти­ ми глазами он быстро смерил всех людей, ручей, и берег, и размеры всего несчастья. Сгибая спину, взмахнул руками, как крыльями, по направлению к возившимся около тяжело стонавшей кобылицы мужиков и негромко произнес: — Ну-те-ка, уйдите! Как в сказке Егор Святогор, нашедший суму с золотом, хотел ее поднять, улерся да и ушел по пояс в землю. Так и Михайло Вялков. Замотавши на правую руку черный хвост лошади и откинувши левую, уперся так, что сразу же выше колен погряз в гли­ нистую трясину. Но время было дорого, он уперся еще сильнее и погряз до пояса. Но зато теперь он стоял довольно прочно. Теперь он дал работу и левой рухе, схвативши ею гриву лошади, и обеими руками сперва раскачал ее на мутной воде, и сразу, как ог­ ромную суму, поволок ее слева направо, вокруг своего тела, на берег. Лошадь мокрая и грязная, дрожа всем телом, встала на ноги. Скопившаяса куча мужиков завыла от во­ сторга, а Вялков, смотря из-под, войлочной, пирогом, шляпы, протягивал к ним руки и те.ч же негромким голосом ругался: — Какого черта — тяните меня!... Тут студено стоять. Вода-то снеговая... Все спали вповалку, прямо на земляном полу избушки. Немножко соломы, войлок, сверху кое-какая одежонка, а главное тепло от тесноты тел. Егорке между отцом и бра­ том даже было жарко. Он помнит этот запах старой соломы, подсохшей земли и дыма от костра. Дым этот особенно впитывался в одежду, когда одежда вымочена дождем и сушится над костром. Утром отец Егорку обычно не будил: для помощи ему на пахоте он еще мал, и оставлял его спящим в избушке. ^ Но в это утро отец разбудил Миколку и Егорку даже раньше всех, лишь чуть заж ­ глась заря. Голос отца был особенно ласков и тих, а лицо смеялось. Дома, в избе, он почти всегда был грубым. А тут, на поле, он смеялся... Когда Егорка встал и выскочил вслед за отцом и Миколкой из землянки, отец по­ вел их в. сторону Крутого Лога. Егорка ничего не видел там, кроме огромного, немного почерневшего с краев слежавшегося пятна из снега, притулившегося к северному скло- ,ну оврага. Но потом, когда протер глаза, увидел чудо. Там на зеленой лужайке только что распустился черемуховый куст, весь белый, как будто его покрыли крупные хлопья снега. А под черемуховым кустом стояла Була- нуха, и теперь ее черные хвост и грива и весь буланый (цвета сливочного масла) круп особенно виделялись. Точно от нее и куст черемухи стал еще белее. Но самое чудесное — под брюхом Буланухи стояла маленькая, в блестящей, глад­ кой шерстке, мышиного цвета, с коротеньким, кудрявым хвостиком, лошадка. Ножки ее были такие тоненькие и высокие, что было удивительно, как на них может стоять эта лошадка. А лошадка не только стоит, но даже ходит и все время лезет мордочкой..под брюхо кобылицы-мамы. А Булануха, изогнувши шею, все время нюхала эту лошадку и тихо-тихо ржала, явно говорила о чем-то и ласкала маленькое, еле державшееся на но­ гах, свое дитя. Микола первым бросился к ней ближе. Булануха сердито храпнула и повела ло­ шадку прочь от черемухового куста. Но Митрий смело к ней приблизился и, потрепав по шее, что-то говорил ей на особом, на нечеловечьем языке. Он как-то хохотал, тпрукал, посвистывал и как будто даже ржал по-лошадиному, стараясь передать Буланухе всю свою радость: и сама жива, и даже благополучно раз­ решилась жеребеночком. , И как же глубоко и крепко вошла в сердце Егорки эта утренняя заря! И з^а горы она вставала, как золотой кокошник всей земли. Стреловидные лучи и ее румянец рас­ пространились на легкие крылья снегоподобных облаков. Неописуемая заря! Так родился Карчьгк, лошадь, вместе с которой суждено было Миколке и Егорке вырасти и принять купе'ль крестьянского труда.