Сибирские огни, 1984, № 12

дальнего конца села добрые женщины пришли наведаться, нанесли ей пирогов и вся­ кой всячины. И уберут в избе, и детей накормят. Митрий за девять верст пришел пешком с работы — шахтер он был тогда. На другой же день услышал о рождении второго сына — иришлскь самому все доедать. Такого в доме никогда не водилось — столько нанесли. — А на четвертый день под.нялась. Перепоясала живот полотенцем потуже, да и за работу. Взялась за работу, потому что трое их у меня стало, да и не городская ба­ рыня. Это в городе, сказывают, как чуть что приключилось, тут тебе няньки и мамки. А в нашем быту и хуже моего бывает. Другой женщине на поле либо на покосе прик­ лючится, а мужик посадит роженицу в телегу, растрясет по дороге, и рожай как хочешь. А мне как бог послал бабушку Колотушкину, дай ей бог здоровья! А бабушка-соседка и впрямь показала свое доброе сердце не только тем, Что приня­ ла новорожденного, но и тем, что нет-нет и забежит к Елене, совет подаст, малого по­ нянчит и старшеньких постережет, когда Елене надо отлучиться из избы. Бывало, что и днями у себя Егорку нянчила, когда Елена у кого-либо на жатве в поле либо платье шьет псаломщице. Шить научилась еще в девичестве от матеря, вдовы-казачки. Не раз рассказывала она про то особенное утро, когда она, в егорьев день, впервые понесла Егорку в церковь для причастия. — Ходить он как следует сам еще не мог, да и как его по сырой земле босого поведешь, а уж двух лет, тяжеленький. На руках несла. — Сшила ему новую рубашечку, поясочек из ленточки, головку вымыла да приче­ сала, белокурую. Обхватил меня за шею ручонками, крутит головенкой во все сторо­ ны, видно, что впервые видит божью благодать, и радуется вместе со мной одною р а­ достью. Кажется, Егорка и сам помнит и никогда не забудет все, что впервые увидели его глаза в то утро. Прошло это как сон, а не бесследно, и этот сон уж не могли затмить никакие затмения позднейших дней и лет, ни голод, ни обиды, ни слезы детские. Нет- нет и выплывет опять большим, широким светом неба и земли. А иногда только мель­ кнет далекой, синей-синей, еле уловимой небылицей. Не память, но Егоркины глаза запомнили, что голову и плечи матери покрывала ' большая, светлая, в ярких цветах, новая шаль. От этих цветов пахло свежим воском и еще чем-то пряным — не обонянием он принял аромат материнской шали, а тоже как будто глазами. Глаза были так жадно и широко раскрыты на все, что озаряло солнце. Какая даль, даль, даль сейчас же за плечами матери. И радость полная и острая, щекочущая зрение, потому что она была первая, неведомая, .неосмысленная радость... Ничего не по.нял и Егорка, он только видел. И увидел он впервые небо, но не н а­ верху, а внизу, под ногами матери. Мать с младенцем шла как будто между синими не­ бесами, ни к одному не прикасаясь. Небеса эти были очень далеки одно от другого; верхнее г-высоко-высоко, глубоко-глубоко. Ребенок не понимал, что мать его переходи­ ла по доскам и камешкам через весеннюю лужу. Он не знал, что небо всею синевой от­ ражалось в весвн.ней луже, сделавши и лужу такою же лазурною, такою же бездонною, как небо. Запомнили глаза Егорки, что мать тогда пошатнулась на ш.аткой доске через ве­ сеннюю лужу и вскрикнула: — Ой, ой! — И увидели Егоркины глаза, как все нижнее голубое небо сморщилось и обнажило щ дне лужи песок и грязь. И хотя в голосе матери, вместо испуга, была шуточная, молодая бодрость, все-та­ ки ребенок еще крепче обхватил ручонками шею матери и близко-близко заглянул в ее повеселевшие глаза... Как хорошо, что это так случилось! Как хорошо, что она вскрик­ нула и что он заглянул в ее глаза. Он увидел и навсегда запомнил, что в глазах матери была твердыня безопасности и одна ласка, одна незыблемая любовь... Могла прова­ литься или уйти из-под ног земля, могло упасть небо, но в улыбке материнских глаз — полная сохранность, и руки матери, прижавшие к груди ребенка, не могут его выро­ нить... Значит, вот тогда впервые и на всю жизнь, в улыбке матери, запомнилась и ут­ вердилась вера в вечность жизни, как в бессмертие. Все шире раскрывались глаза навстречу каждому дню. Длинны и скучны приключе­ ниями были те дни. Долго тянулась весна, еще дольшё жаркое лето, еще дольше дожд­ ливая, .непогожая осень, и целой вечностью была сибирская зима. Бесконечно длится зимний день, когда не в чем выйти посмотреть на снег. Беско-