Сибирские огни, 1984, № 12

тик говорит о своеобразии решения, найден­ ного В. Астафьевым. В каждом фрагменте повести В. Астафьева «кипят чувства — вос­ торга и негодования, счастья и горя, радо­ сти и печали, прежде всего чувства, дак как талант его лирико-эпический с явным преи- мушес^ром лирического начала. Он словно бы не ставит перед собой какой-либо види­ мой цели, он выражает то, что в данный мо­ мент чувствует, сильно и искренно, и потому каждый эпизод биографии лирического ге­ роя непреднамеренно преврашается в нечто, содержащее емкое и, яркое представление не только о нем самом, но и о времени, в ко­ тором он живет, о событиях, которые он так сильно пережил, о людях, с которыми свела его судьба». Критик предлагает свое обозначение жан­ ра «Последнего . поклона» — лирический эпос, в котором значимость каждого эпизо­ да определяется не величиной предмета изображения, а глубиной проникновения в его суть. Своеобразие повести Яновский справедли­ во видит и в том, что ее центральный об­ раз — рассказчика — дан в заключительных главах «в разных временных срезах и без хронологической последовательности». И по­ вествование от лица этого героя — какие бы драматические и трагические события ни происходили на его глазах — всегда окра­ шено его оптимизмом. «Это — горький опти­ мизм, но все-таки оптимизм, без которого В. Астафьев как крупный художник совре­ менности немыслим». Этот оптимизм, эта «жизнеутверждающая философия писателя вытекает не из благостных, счастливо сло­ жившихся для героев обстоятельств, а из правды жизни, из всегда реализуемой дей­ ствительностью творческой энергии народ­ ных масс, из активного преодоления ими своих бед и трагедий». Обращаясь к «повествованию в рассказах «Царь-рыба», критик для раскрытия замыс­ ла автора привлекает самый разнохарактер­ ный материал—письма читателей,' высказы­ вания советских и зарубежных ученых о проблемах экологии, статьи из газет, сопо­ ставляет повествование Астафьева с произ­ ведениями других советских писателей — с «Белым пароходом» Чингиза Айтматова, «Прощанием с Матёрой» Валентина Распу­ тина. Общепризнано, что основные герои «Царь- рыбы» — Человек и Природа, «взаимодейст­ вие которых,— формулирует основное поло­ жение критик,— осмыслено в их гармонии и противоречии, в их общности и обособлен­ ности, в их взаимовлиянии и отталкивании, как представляется писателю оно сегодня — едва ли не в самый сложный период их «существования» за всю человеческую исто­ рию. Иначе сказать, мы имеем дело с произ­ ведением откровенно и подчеркнуто соци­ ально-философским, в котором мысли и чув­ ства воплощены в образы масштабные, име­ ющие общечеловеческое значение. Глава «Царь-рыбы», давшая название всему пове­ ствованию, звучит обобщенно, почти симво­ лически; единоборство человека с дарь-ры- бой, с природой, завершается драматиче­ ским исходом... Эта глубина содержания определила жанр произведения, ого компо­ зицию, выбор героев, язык, личностную ин­ тонацию, полемический пафос, его лирику и его проповедь». Что же нового вносит Астафьев в поста­ новку проблемы «человек и природа»? Новое заключается в том, что человечест­ во в своем стремительном развитии прохо­ дит виток, решительно не похожий на пре­ дыдущие. Это и требует художественного осмысления проблемы в соответствии с па­ раметрами сегодняшнего дня. В этом и. ус­ матривает Яновский социально-философское значение повествования. Обнажая несостоятельность мысли о возврате к «нетронутой природе», критик об­ ращает внимание на коренные различия в подходе к природе, к. ее сохранению в усло­ виях капитализма и социализма. Социали­ стическое общество в этом плане находится в гораздо лучшем положении, но вопрос об «экологическом воспитании» каждого чело­ века встает во весь рост. Именно эта направленность «Царь-рыбы», в сочетании с потрясающими по силе воз­ действия картинами природы, портретными характеристиками персонажей, делает по­ вествование цельным, объединенным и од­ ним героем — «образом автора», и одной всепоглощающей идеей — идеей неотделимо­ сти человека от природы. Сегодня Н. Яновский — в работе,» такой же напряженной, как всегда. (¾ ьюлон за ­ мыслов. Написаны и пишутся новые моно­ графии и статьи, составлен план будущих томов «Литературного наследства Сибири» на добрый десяток лет вперед, в рукописи— уникальный словарь писателей Сибири — от Урала до Тихого океана. В этом словаре • около двух тысяч имен писателей, публико­ вавших свои произведения с 1917 ио 197Э год. Не буду завершать разговор о творчестве Н. Н. Яновского обычными юбилейными словами, а прибегну к цитате, с которой — скажу заранее — полностью согласен. В 1983 году вышла книга статей критика Игоря Золотусского «Очная ставка с па­ мятью» (М., «Современник», 1983) — ост­ рая, интересная, содержательная. В ней ав­ тор много внимания уделяет проблемам сов­ ременной критики. В послесловии к книге И. Золотусский с. горечью пишет: «Мы не ценим своего критического богатства; я бы мог назвать, по крайней мере, полтора де­ сятка имен, которые есть цвет нашей крити­ ки и цвет русской литературы. Цвет в отно­ шении мастерства, высоты критериев и истинного мужества». Но И. Золотусский называет в этом послесловии не полтора де- ■ сятка имен, а всего два. И я дословно выпи* шу, что он говорит об одном из них: «Ни­ колая Николаевича Яновского я очень люб­ лю. Это критик высшего благородства и высшей трудоспособности. Литературная Си­ бирь обязанр ему своей историей, как рус­ ская историография Нестору». Повторяю: я полностью согласен с оцен­ кой Игоря Золотусского. И думаю, что не один я.