Сибирские огни, 1984, № 12

бив, за свою пятидесятилетнюю службу в канцеляриях на рудниках (он прожил до 96 лет, грамотен и потому хорошо обеспечен) пользовался всеобщим уважением, однако в главе «Дедушка приехал» он изображен, пожалуй что, неприглядна. Приехал он на ■/своей паре вороных, в «господском башлы­ ке», в шубе с енотовым воротником, здоро­ вый и благополучный, приехал к старшему сыну попрощаться (уезжал в дальний город на службу), но дома его не застал; встрети­ ла его с радостью Елена, измученная хозяй- 'ством, стиркой. «Хотя замерз с дороги старик, но понял, что не вовремя приехал, не в урочный час вошел в эту сырую, парную избу с запахом куриного помета, с овечьими орешками на мокром сене... И не стал ни о чем спраши­ вать, не рассмотрел внучат, не поднял глаза на печку, где сидел Егорка, с котенком в руках, не оглянулся даж е на Елену, не ви­ дел, а может быть, и видел, да не захотел показать виду, что видел заплаканные глаза девочек, сидевших на кровати в виноватой тишине. Просто надел шапку на вставшие дыбом редкие седые волосы, откинул назад развязанный башлык и вышел...» На ходу пообещал скоро вернуться, гостинцев купить внучатам, да так они его и не дождались, а лишь измучились ожида­ нием. Только на второй день под вечер заехал, но снова без гостинцев и снова, не раздеваясь, чуток посидел, произнес не­ сколько ласковых слов и уехал, нанеся всей семье большую обиду. Объясняется все тем, что он, увидев крайнюю бедность своего большака, «с горя запил». В конце повести писатель существенно смягчает об­ раз дедушки; иначе, пожалуй, и быть не могло — родственное чувство остается не­ изменным. Однако суровость автора в гла­ ве «Дедушка приехал» имеет еще один смысловой аспект, возможно, им не преду­ смотренный. В деревне, как бы писатель ни восхищался ее единством и ее цельностью, назрели и развиваются социальные про­ цессы, разъединяющие даже близких родст­ венников; дедушка возвысился на ступень по социальной лестнице и, видимо, приоб­ рел'вместе с этим не украшающие его качества: черствость к нижестоящим, глу­ хоту к нуждам людей, даже некий налет брезгливого презрения к бедности — сами, дескать, в ней повинны. В главе о дедушке все это раскрылось с беспощадной рельеф­ ностью. В повести создан обаятельный образ казаха Тютюбая. Правда, наиболее полно он дан в главе «В лесах и на горах», во­ шедшей в книгу Гребенщикова «Чураевы» (в иркутском издании 1982 года), но и в этих главах он появляется и так же, как там, отличается своей любовью к лоша­ дям. Вот он, Тютюбай, в главе о нелегком походе в горы за лесом для постройки дома: «Тютюбай — пастух ' надежный, на него можно положиться. Спать не будет, лошадей другому не позволит ни путать, ни ловить. И мальчуганы с ним, как цыпля­ та около наседки. ' Хороший оказался, разговорчивый, со всеми ласковый коротыш Тютюбаюшка. Над ним смеются, шутят, он не обижается, сам шутит, и ломаный его русский язык смешит больше, нежели самые шутки. Около Тютюбая и остальные мужики повеселели...» 8 Сибирские огни кь 12 Так вместе с Тютюбаем вошла- в повесть тема национальная, точнее, интернацио­ нальная, которой Гребенщиков в начале своего пути отдал немало сил. Сразу вспоминается повесть «Ханство Батырбека», опубликованная М. Горьким в журнале «Современник», рассказы '«Степные воро­ ны», «На Иртыше» и другие. В них кЛей- мился национализм в любых его формах. В «Егоркиной жизни» о национализме ни слова, просто еще раз выражена любовь Егорки к «Ткгтюбашке» (слово-то не слу­ чайно ласковое), еще раз образно выска-' зава заветная мысль о равноправии людей всех наций. В Семипалатинске Егорка повстречал Тютюбая, они узнали друг дру­ га, и первое движение, первое чувство трогает нас своей искренностью и не- посредствевностью: «Егорка обнял Тютю­ бая прямо за шею, как давно потерянно­ го, но вот иашедш'егося братца и, не сказавши ни слова, спрятал радостные слезы». Благоговейно изображена мать . Елена Петровна, мечтавшая хоть одного сына непременно выучить, вывести «в люди», чтобы, по ее понятиям, избавить его от тяжкого крестьянского труда. Сама она работала на семью самоотверженно, вы­ училась только читать, но знала стихи Пушкина и бесчисленное количество песен, хорошо, душевно их исполняла. Первые уроки закона божьего (она была бого-, мольна), первые уроки высокой нравст­ венности и человеческого достоинства, уроки любви и труда, первые уроки грамо­ ты Егорка получил от нее. Однажды сов­ сем по-детски пожалел Егорка мать, устав­ шую в поле, расплакался. «Именно здесь,— говорится в повести,— .на полосе пшеницы, у недовязанногОь снопа решит она: этого сьЬна вымолить у строгого отца и отдать в учение, в школу. Никола уже останется неграмотным и Оничку учить не доведется». Старший брат Егорки Николай —'человек ' исключительный и по своей выносливости, и по жадности к работе. ^ Во всем — по умению работать, по энер­ гии и напористости — Николай хотел по­ ходить на отца и рано стал его незамени­ мым помощником. Знаменательна сцена, в которой повествуется о горе Митрия, оставшегося вдруг без двух своих помощ­ ников— жены и. Миколы, заболевших одновременно. «Значит, Оничка и Егорка — двое заменяют Николая. Но где им его заменить?» Теперь «без Миколки и Елены Митрий все должен делать сам... А что -взять с малых детей, Онички и Егорки? Т а­ ких в городе еще и в школу не посылают, а тут отец их мучает да еще терзает их маленькие душонки ругательством. Все это сам Митрий знает, жаль ему детей, а дети его жалеют». Как отец исхитрился и справился с не­ отложными делами на покосе, на пашне, подробно, с неповторимыми деталями рас­ сказано в повести, и все это приподнимает в наших глазах Митрия. Отец 'Егорки вообще одна из заглавных фигур повест­ вования, и дорогие автору .мысли о сибир­ ском крестьянстве он . выражает чаще всего через .него. Деятельному Митрию, целиком погруженному в заботы о семье, недосуг заглядывать в самого себя, как-то