Сибирские огни, 1984, № 12

я-знаю , что она никогда не вышла замуж, может быть, из-за руки, а может быть, потому, что отдала себя школе, как монастырю. И часто, когда я вспоминаю детст­ во, я живо представляю Ольгу Афиногеновну, как нечто самое светлое в моей детской жизни: мне становится тепло, и почему-то- подступают к горлу слезы... Ольга Афино- геновна, далекая, незабываемая! Луч света в темной нашей жизни, где вы, живы ли и знаете ли, что один из ваших учеников всегда с благодар.но -стью носит ваш образ в своем сердце? И вот что я хотел еше здесь вспомнить. Все мы, дети, ждали какого ни на есть рождества. Какие уж там подарки на селе? Никто о них не думал, кроме нескольких счастливчиков, у которых родители побогаче. Наш праздник хорош уж тем, что кончится полуголодный филипповский пост. Но вот мы видим, перед самым рождеством, наша учительница входит в класс в особенно хорошем настроении. Таинственно улыбается, отменяет некоторые уроки и выбирает нескольких старших учеников и уводит их из класса в соседнюю холод­ ную комнату. Школа помешалась в большом казенном здании, некогда служившем резиденциею горного начальника над нашими рудниками, которые давно закрыты. И вот входят наши делегаты с большими узлами.» — Тише, тише! Все сидите на местах. Развертываются узлы, а в них... Боже! Суконные ученические куртки, такие же брюки, холщовые рубашки, нижнее белье... Каждому по паре того и другого... Правда, все старое, местами рваное, но все чистое, до 1 бротное. И все можно починить. Оказывается, Ольга Афиногеновна всю осень хлопотала перед каким-то начальст­ вом, чтобы из Барнаульского Горного (реального?) училища прислали нам всю эту старую казенную одежду... Многие куртки были нам не по росту, но наши матери все это быстро укоротили, и в ночь под рождество все мы превратились почти что в настоящих реалистов. Сколько было радости, шума, хвастовства друг перед другом! И сколько после этого всякой неодетой голытьбы бросилось учиться в нашу школу: потому что тут дают готовую одежду. И приняла, и одела еще многих Ольга Афино­ геновна. И учились, и росли мы в этих ученических суконных формах, даж е пуговицы начищали, чтобы походить на реалистов... Пишу теперь и думаю: заметены родными метеля.ми следы почти' всех из нас, моих сверстников по школе. Многие унесены революционными ветрами за моря, а мно­ гие придавлены могилами. Никого уж нет в родном селе... И новые тропинки в снегах протаптывают новые Егорки, Кольки и Ваньки... Д а и новые учительницы теперь другие. Одно неистребимо там: белые снега в полях и на горах, морозы и метели почти что вплоть до благовещенья. Но и там потекут опять весенние ручьи, и сама все воскрешающая весна-жизнь углубит тоску о воле и о просветах народного счастья. ПОВЕСТЬ О ДЕТСТВЕ И ОТРОЧЕСТВЕ («Егоркина жизнь» Георгия Гребенщикова) До 1982 года Георгий Гребенщиков, писа- Томской губернии в предгорьях Алтая на тель-сибиряк, не был известен советскому берегу прекрасной реки Убы». И всю дол- читателю, потому что его произведения не гую эмигрантскую ж и з н ь п о ч т и 45 л ет!— переиздавались, хотя и начинал он свою ли- страдал ностальгией. В книге «Моя Сибирь», тёратурную работу в самом начале нашего оставшейся целиком неизданной, он писал: века, с 1905 года. Это объясняется тем, что «Чем дольше живу на свете, чем больше в 1920 году он эмигрировал из России сна- вижу стран земного шара, чем дальше ухо- чала в Турцию, затем во Францию и с 1924 жу от синего Алтая, тем все величественнее года и до конца дней (он умер 11 января встают передо мной его массивы, тем неизъ- 1964 года) прожил в Америке. В 1982 году яснимее упоение думать об этом крае, и по- в Иркутске в серии «Литературные па.мят- тому не могу говорить или писать о нем без ники Сибири» вышел том повестей и расска- восхищения... И не потому, что А лтай ро­ зов Гребенщикова, который открывается ро- дина моя, но именно потому, что он — роди- маном «Чураевы» (Восточно-Сибирское из- на всего человечества, он колыбель мира, он дательство первым познакомило широкие колокол земли и потому имя его так благо круги читателей с некоторыми его лучшими звучно, как мощный колокольный звон: произведениями). «Алтай!» Родился Георгий Дмитриевич Гребенщи- Видимо, жизнь вдали от Родины сложи- ков в Сибири 24 апреля (по старому стилю) лась не лучшим образом, если потребова- 1882 года. «Отец и мать,— писал он в авто- лось говорить о ней в таком тоне, с таким биографии,— крестьяне села Николаевского приподнятым чувством. А :в последние ’де- ПО