Сибирские огни, 1984, № 12

церквах. Все переполнено ,и здесь еще задолго до заутрени. Служат два священника, один в алтаре, другой исповедует. Гренадер надел свой черный мундир с красными кантами и красными нашивками на рукавах, на груди его медали и георгиевский крест. Егор в новой своей темно­ серой курточке, брючки навыпуск. Он ведь получает теперь шесть рублей и шесть­ десят шесть копеек в месяц. До плеча высокого гвардейца он далеко еще не дорос, но нравится он гренадеру, тот ведет, тот командует. Они становятся позади всех, в уголке, пока идут приготовления и уносят Плащаницу. Все знакомо, все известно, все, как везде, по здесь особенно все трогает и волнует. Тут будет то, чего нигде, ни в каких храмах на воле не бывает. В церкви радостное, почти непрерывное пение, а откуда-то из глубины, как будто из-под земли наверх, слышатся и нарастают раз­ мерные шумы. Все ближе, громче. И хотя ручные кандалы в эту ночь даже с самых отчаянных каторжан сняли, а ножные подвязаны так, чтобы не ' гремели, все же в твердой, гулкой поступи семидесяти арестантов нарастает и приближается страш­ ная сила: — Тр-ах, тр-ах, трах, трах! ’ Дверь в отгороженное от частной публики место широко распахивает стражник, загородка заполняется людьми во всем сером, многие с бритыми наполовину головами. И вдруг, в ответ на слова священника: «Христос воскрес», раздается потрясающее стены каменного острога: «Воистину воскрес!» Нет, тут радоваться нету сил. Егорка не чйтал еще Достоевского, а когда будет читать его «Мертвый дом», он увидит многое, чего он здесь не видел, но не найдет у Достоевского многого, что не столько глазами, сколько сердцем он здесь почуял. Егорка был оторван из сельской школы как раз в половине четвертого, последнего отделения. Никакого аттестата об окончании даже сельской школы у него не было. А в больнице, через год, полюбивший его фельдшер нашел, что Егорка может сам стать фельдшером. По-иному забилось Егоркино сердце: невероятно, но мечта обжи­ гающая. Ведь это и знвчит, как мечтала его мать, «стать человеком». Сам же фельдшер написал и прошение в Омскую фельдшерскую школу, где он сам с успехом выучился медицинскому искусству, и получил ответ: можно и на ка­ зенный счет, но надо представить следующие документы: приговор сельского схода о бедности и хорошем поведении с тем, что все село ручается за «кандидата» — слово-то какое! — что, по окончании школы, он из своего жалования выплатит хотя бы половину школьных на него затрат. Свидетельство врача о здоровье и аттестат об окончании четырех классов уездного училища. Начались хлопоты. В селе Егора все уже з.нали, особенно священник, отец Петр; купец Зьфянов замолвил доброе слово. С волнением размахивал руками на сходе отец Егора, доказывал: парнишка не окончил школу потому, что сам он взял его и погнал с артелью в леса еще одиннадцатилетнего. Потому он и сидел в школе еще ползимы. А вот помогает уже и деньгами. Д а он сам себя выведет на дорогу, не придется обществу ни копейки за него тратить. Все-таки шумели долго. Нашлись и супротивники. — Да эдак я бы и, своих ребят на казенный счет восподами сделал,— кричит один. — Правильно,— кричали враз несколько голосов.— Еще тут и доктором кто-ни­ будь захочет быть, а мы отвечай. Но писарь Филиш Антоныч составил приговор, несмотря на все'протесты. Он же сам и печать приложил, староста только подышал на нее и покоптил над свечкой. Прислал Митрий общественную отпускную. Можно понять, с каким особым рвением учил Егор скачками трудные предметы й как он практически проходил саму медицинскую работу в больнице.' Ведь фельдшер поручал ему производить в тюрьме уже свои прямые обязанности: вскрывать нарывы, промывать раны, вставлять в них йодоформированную марлю, перевязыват'1. он мог уже давно, и так красиво — залюбуешься. Составление микстур по рецептам делал как настоящий провизор. — Будешь фельдшером,— уверенно внушал ему фельдшер. ^ Всего не перескажешь, что произошло за целый год, но об одном случае необхо­ димо рассказать. Той же весйой, перед троицей, в ограде больницы появились две простые женщи­ ны. Егор их не узнал, обе они были с котомками бого.молок за плечами, но оказались из села Николаевский Рудник. — Мы зашли тебе сказать, что твоя мать идет на бого'молье к Абалацкой божьей