Сибирские огни, 1984, № 12

Герасим Иваныч-сходил наверх. Конверт, перо и чернила попросил у помощника провизора Рафаила Марковича. Герасим Иванович хмурился. У Егорки всего две рубашки, да и то дырявые. Аксинья недавно выстирала одну и сама пришла в подвал, чтобы заодно другую .вы­ стирать и починить. Егорка снял рубашку, застыдился и потом сидел в подвале в од­ ном фартучке, с медным крестиком на шее, который дернсался на пожелтевшей, тонкой ниточке. И вот этот самый Егорка посылает все свои деньги отцу! С, удивлением смотрел Герасим на Егорку, когда тот писал пером адрес на кон­ верте. Завидно было видеть, как такой «курнос», «арШ'Ин с шапкой», может выводить на бумаге штучки-закорючки, да так быстро, что твой сельский писарь. Герасиму уже под тридцать, а так не может. Знает цифры, может печатное^ по складам про­ честь, подписать свое имя, а так не может. Прямо удивительно! Настолько было удивительно, что не поверил Герасим Иваяыя, что письмо дойдет. Боялся он за Егоркины деньги. Взял конверт, в который были вложены деньги и письмо, подул на влажную надпись и сказал; - — А ну-тко, слышь, пойду я, покажу Рафаилу Марковичу, что ты тут накуролесил. Ушел наверх и долго не возвращался. Егорка мыл бутылки, волновался, слушал. Но вот послышались ша.ги на лестнице. Герасим спустился в по.двал. — Пойдем!— коротко, но твердо приказал Герасим. Когда шли по коридору, свет из окна с улицы больно ударил по его глазам, а когда вошли в самую аптеку, то свет лился из всех окон: Егор прищурился и не сразу разглядел стоявшего спиной к нему молодого человека. Д о сих пор ему не при­ ходилось близко видеть Рафаила Марковича. Когда тот повернул к нему свое румяное с черными усиками лицо, Егорка широко раскрыл глаза. Так вот он какой Рафаил Маркович, помощник провизора! Если бы не усики — подумал бы, что перед ним стоит красная девица в мужской одежде. Волосы длинные, почти 'до плеч, лицо белое, брови тонкие, ресницы длинные. Большие карие глаза немножко косили и от­ того взгляд его казался грустным. Подкручивая черные усики, Рафаил Маркович взял с прилавка Егоркино письмо и показал его Егорке, тронул его белокурые вихры на голове и спросил: — Ты это сам писал? — Сам,— еле слышно и виновато сказал Егорка и опять прищурил глаза. После подвала больно светло было в аптеке. — Ну, так ты хорошо пишешь!— сказал Рафаил Маркович и потрепал тем же письмом Егоркино плечо. Очень понравился Егорке помощник про.визора. — Ну, отправляй письмо!— сказал Рафаил Маркович и заглянул в незапечатан­ ный конверт,,не выпали бы деньги. Егорка даж е позабыл, что деньги были в конверте. Письмо с тремя рублями поехало на почту на охотничьих дрожках. Герасим Иваныч хотел сам видеть, что письмо будет сдано правильно и под расписку, без ошибки и сомнения. Он лично знал начальника почтовой конторы, бритого старичка с черной узкой повязкой через левый глаз. Начальник бывал у Ансеева с политиче­ скими, играл в карты. Герасим угощал его лимонадом. Обходя других чиновнико®, Герасим прямо подошел к начальнику, что-Го пошептал ему. Тот посмотрел на Егорку, одним глазом и сам подписал на конверте: «Денежное, со вложением — трех рублей». Сам разогрел над горящею, оплывшей свечкой красный сургуч, наложил на обратной стороне конверта пять печатей и сам выписал расписку. Широко разлился Иртыш'. В синей дымке апрельского тепла просыпались степи. Через город днем и ночью проносились стаи диких птиц и разлетались по лугам и озе­ рам. Весна стояла светлая, без длительных дождей. Зазеленели пустыри и задворки в городе. Распускались первые листочки в садике с беседкой у Ансеева. Начались приготовления к пасхе. Аксинья, Герасим Иванович, Егорка, Тютюбай — все измотались в хлопотах. Напекли, нажарили, навезли цветов, начистили посуду и серебро, нагладили скатертей, вынесли ковры из дома, выхлопали, вновь внесли, разостлали. Накрасили груды яиц. Куличи, торты, мазурки, «баум-кухены» (особые, немецким способом выпеченные высокие, как готические колоколенки, самые вкусные ю рты с пустотой внутри),— все это в субботу было бережно расставлено на столах вперемешку /с зажаренными поросенком, гусем, окороком, с душистыми гиацинтами в центре, с батареей легких и кршьких вин, наливок, водки вдоль стола. Еще ночью десятки гостей, прямо от заутрени, а многие и из своих домов и квартир, ььриду-г