Сибирские огни, 1984, № 11

которые вдруг обрываются безжалостной трагической точкой — точкой, которую по­ ставила всему довоенному детству война. И . вот уже, как на документальном экране, в финалах «детских» рассказов В. Шорора возникают кадры, где братские могилы, во­ инские кладбища, а на могильных памятни­ ках имена тех, кто шагнул из детства сра­ зу в бессмертие. А те, кто выжил, уцелел, прошел пекло воины, остался навсегда связан с ней кро­ вавой нитью па^ияти; они «снова... там, на войне, в своем молодом времени», из “ко­ торого им уже не вырваться «до конца жизни». Как, например, Степану Данилови­ чу из рассказа «Поющие журавли», кото­ рый, глядя по телевизору выступление сов­ ременного японского ансамбля, вдруг вспо­ минает «тягуче-долгие годы среди голых _забайкальских сопок, опять на границе, в ' пади Урулюнгуй, куда вернулся полк и где, заслоном против японцев, отдежурил на полуголодном пайке вплоть до взятия Бер­ лина и до своей последней стремительно победной войны». Герои В. Шорора навсегда остались сол- 2 датами и в мирной жизни. Правда, теперь 7 им приходится бороться чаще всего не с внешним, явным, а затаившимся, труд­ ноопределимым порой врагом, который тем не менее столь же опасен, ибо подрывает как социально-экономические, так и мораль­ но-нравственные устои нашего общества. Именно такую справедливую и бескомпро- - миссную войну объявляет председателю своего колхоза бывший ездовой артиллерий­ ского дивизиона, а ныне конюх Иванов, вы­ водя на чистую воду темные делишки за­ рвавшегося руководителя. Много сил, нер­ вов, здоровья потратил герой рассказа «Иванов и его лейтенант», прежде чем одер­ жал победу (которую, впрочем, так и не довелось ему отпраздновать — старый сол­ дат скончался от фронтовых ран). Кстати сказать, поднимается автором в этом рассказе и очень важная нравственно­ этическая проблема. Касается она развитого чувства ответственности, умения в решаю­ щие моменты принять «огонь на себя», даже в обыденной повседневности жить не лавируя, не приспосабливаясь — по закону совести. Бывший командир Иванова, «его , лейтенант» Никаноров, в мирной жизни журналист, вспоминает, что в одном из тя­ желых боев, в самый ответственный момент, Иванов не стал слепо исполнять чей-то неумный, спущенный сверху приказ, а сде­ лал по-своему, как подсказывали ему его солдатский опыт и интуиция, и, благодаря этому, спас положение. Ну, а сам лейтенант Никаноров, которому-то и надо было при­ нять в данной ситуации необходимое реше­ ние, растерялся, спасовал, полностью отдал­ ся воле приказа, не попытался взять в свои руки инициативу. Как не смог он взять ее и три десятилетия спустя, когда, случайно встретившись в деревне с Ивано­ вым, пообещал тому помочь в его борьбе с председателем. Но, отговариваясь, оправ­ дываясь перед самим собой, отодвигал и отодвигал это щекотливое дело до лучших времен и по существу бросил боевого това­ рища, оставил его один на один с врагом... 1 Не все, разумеется, в книге «Пошлите ме­ ня в разведку» равноценно, не все в полной мере удалось ее автору. Иной раз не хвата­ ет экспрессии и динамизма. Явно затянуты рассказы, посвященные детству. Можно, вероятно, найти и другие художественные издержки. Тем не менее книга В. Шорора оставляет впечатление интересного и цель­ ного (несмотря на то, что перед нами сборник) прозаического произведения, , на­ писанного умелой рукой, пронизанного не­ умирающим мотивом военной памяти. Г.АРАБЕСКИН. Олчей-оол Монгуш. Родное зимовье. Пер. е тувинского Е. Андревой. Кьзыл, Тувинскоекн. изд-во,1984. Переводчица Е. Андреева предпослала объемистому сборнику тувинского поэта небольшое «Слово о поэте». Я бы не взял на себя труд полностью приводить эти строки, однако они не только во многом типичны для теперешней, в большой мере рекламной, чем просто информативной, аннотации, они, эти строки, не только сама по себе оценка поэтической работы Монгу- ша — оценка, мягко говоря, несколько завы­ шенная, но и оценка переводческого труда, то есть труда автора этого самого «Слова о поэте». Итак: «Стихи Олчей-оола Монгуша впервые выходят на русском языке отдельной кни­ гой. Они открывают целый мир, полный событий исторических, нравственных, про­ сто житейских. Поэтический мир Олчей-оола Монгуша богат и разнообразен, как сама жизнь его родных степей и гор. Его лирический ге­ рой благороден в помыслах и деяниях, ве­ рен в любви и дружбе. Он — истинный со­ ветский патриот, влюбленный в отчнй край и ощущающий свою малую родину неотъем­ лемой частью всей нашей большой страны. Как всякий чистый и бесхитростный человек,' он узнаваем, в нем ярко видны черты ту­ винского национального характера, откры­ того и свободолюбивого; и в то же время он — носитель и выразитель дум и чаяний всего советского народа. В этом смысле этот сборник — поэтический документ высо­ кой нравственной силы». Велеречивое и нескромное в своей при­ частности к созданию не просто книги пе­ реводов с тувинского языка, но «поэтиче­ ского документа высокой нравственной силы»,- вступление это обескураживает чи­ тателя с первых страничек самой книги, самого, так сказать, «документа». Тувинские мудрецы давно пришли к вы­ воду, что белее всего — молоко, душа и снег. Однако в конце стихотворения «Три белизны» выясняется, что не изречение это было и даже не пословица, а загадка, ко­ торую и разгадал автор с помощью пере­ водчицы: Нет ничего белее В этом мире. Чем молоксг, Душа И снег. Решили Когда-то деды наши... Я ответы Нашел, похоже. На загадку эту.