Сибирские огни, 1984, № 10

килограммов... М) 0 жет, и не такой, как немец Артур Саксон, поднявший иднии рукой от плеча вверх выкручиванием, то есть с отклонением туло ­ вища, сто шесть^ 1 есят семь килограммов... И не такой, к ак знаменитый цирковой атлет начала века Александр Заос по прозвищу Самсон, ко- •торый беж ал из австрийского плена, разлом ав решетку камеры и ра- разорвав цепь даручников только за счет силы рук... Не такой, как воспи­ танник «отца русской атлетики» Краевского, замечательный спортсмен своего времени — н ачала века — Георг Гаккеншмидт, руку которого поч­ ти с благоговением пож ал в Англии Юрий Власов, открывший эпоху современной штанги... Что ж, Никита и не помышлял равнять себя с этими иолооса.ми: у него были свои килограммы — скромнее, намного скромиее. Но к ако ­ го-то особого трепета, преклонения перед подвигами силы он не испы­ тывал. Никигга уверен: окажи сь он в одном тренировочном зале с лю ­ бым из титанов, все будет нормально, по-товарищески, у них один бог — железо. Поклоняется ему Никита давненько: в армии еще началось, с гирь. Пузатенькие такие гирьки, обшарпанные. Р еб ята из его призы ­ ва, примерившись,-отходили от помоста с напряженными полуулыбка­ ми, вытряхивая сигареты из пачек: кусались гирьки... А Никита остался. Потому что он сл абак . Потому что с - детства любая куча м ала подминала его в самый низ, где.страш ны не боль, не грязь, не страх попортить одежду... но само бессилие, обреченность... И з-за иокривления позвоночника в школе он был освобожден от физкультуры. Запи саться в какую-нибудь секцию не смел и мечтать. Врачи рекомендовали заняться плаванием , но бассейн в те годы был единственным на миллионный город: сибирский город, рабочий. Телесную немощь покрыть духовным, умственным развитием как-то не получалось, был он как все: ш аляй -валяй . Хотя иногда — тоже', впрочем, как и у всех — накаты вал стих какой-нибудь; то вдруг хватался за языки, мусолил всевозможные самоучители, то до одуре­ ния выжимал по утрам утюг и обливался ледяной водой, то из н а­ пильника вытачивал финку и терся среди окрестной шпаны', а то ухит­ рялся поставить в ванной самодельную ударную установку и глушил весь подъезд — сверху донизу — чудовищ'ным грохотом... И то, что не стал он полиглотом, не стал силачом , не стал вирту- озом-ударником ,— его' ж е самого укрепило в горько-отчаянном, безна­ дежном до сладости, до упоения, смиренном со зн ании— сл абак . Он самый обы.нновенный слабак , он крайний. Кишка (дворовая к л и ч к а )— и поэтому другие ребята отправились ^ курилку, к брякаю ­ щей гитаре, в читальный зал или в клуб, к телевизору — а он и такие же как он горемыки остались в спортгородке. З а снаряды больше не цапались, сидели на траве, подстелив пи­ лотки: смотрели. Было на что посмотреть: трое старослужащих, го ­ лые по пояс, гнали ежедневную программу — пирк бесплатный. У к аж ­ дого, причем, был свой сольный номер: турник, штанга, гири. Никите больше всего понравился гиревик Борисенко. Казалось, двухпудовка вокруг него порхает не потому, что заставляю т ее д ел ать это, а пото­ му, что самой ей , из-за характера озорного, нравится взлетать, ку ­ выркаться и, зависнув высоко над землей, падая, снова лететь по к а ­ кой-то немы'слимой траектории... Но вместе с тем горячее, блестящее от пота тело Борисенко, под тонкой, усеянной веснушками кожей которого ходуном ходили громадные выпуклые мышцы, его сиплое прерывистое дыхание, со­ средоточенно-злое, упрямое, отрешенное липо в бисере пота — недву­ смысленно говорили: идет работа. И — странно — и работающий Б о ­ рисенко, и легкомысленно порхающая двухпуйов 1 ка — не мешали друг другу, не противоречили. Наоборот, казали сь удивительно цельными, неразрывными, было в их слитности ка>кое-то простодушие, озорство, балаганное молодечество, которое — как прежде считал Никита —