Сибирские огни, 1984, № 10

сидит к ней боком, сунув руки в поредевшие седые волосы, смотрит на речку, а по худым, морщинистым щекам , обгоняя одна другую , бегут сл езк . Он их не вытирал, они скапливались на подбородке, поровшем густой, белесой щетиной, срывались и капали на старенькую клетча­ тую рубаху. Поза Григория Фомича напомнила ей И ван а, сидящего на таб ур ет­ ке, и Светку пронзило острой, колющей болью — в них, родителях, и скала она память об Иване, только ради этого пришла тогда к ним, только ради этого все сейчас р асска зал а.' Иван, Иван... Ничего нельзя вернуть, ничего нельзя переделать. — А теперь к а к думаешь? К ак дальш е жить? Григорий Фомич по-прежнему смотрел на речку, по-прежне\иу не вытирал слез, и они капали , капали на рубаху.' — Уезжаю я. С отцом кончено. Уеду, куда глаза глядят. Он д ум а ­ ет, я помыкаюсь и вернусь. Ни за что! Хватит! Одно только — простите меня, если можете. Столько горя... — Ну, ну,— снова стал успокаивать ее Григорий Фомич.— Ну, бу­ дет, ладно. Тут еще и другая вина есть, если взглянуть подальше. Он .рукавом насухо вытер слезы. И в его глазах сверкнула ре­ шимость. , — Пойдем домой. — Нет, я еще побуду. — Тогда побудь. Григорий Фомич тяж ело пошел от могилы. Уже из-за ограды кл ад ­ бища оглянулся — Светка опять ничком л еж а л а иа сером холмике, р а с ­ кинув руки, как подбитая птица. Чем дальш е он уходил, тем тверж е и решительней становились его шаги, тем громче он говорил самому себе, почти выкрикивал: — Я скажу... Я теперь скажу... Я много скажу... Я всем о нем все скажу...