Сибирские огни, 1984, № 10

— Ты что?— испугался Серега. — Не знаю, бок схватило. Сын уложил Григория Фомича на постель, а тот недоуменно глядел на него, спрашивал: — Чего это, сердпе, что ли? — Не знаю. Оно, наверно. — Д а к сроду не было, не кольнуло. — Время, видно, пришло. * Серега с разм аху опустил на подоконник кулак. Ругал себя самыми последними словами за резкий разговор. И в то же время- понимал, что должен был это сказать. Ребятишки у Невзоровых с детства воспитывались по принципу — пе связывайся ни с кем, лучше отойди в сторонку, Ты не тронешь — тебя не тронут. Таким Серега и приехал в город. Там, в училище, среди сор­ ванцов родительский принцип никак не подходил для жизни. Чем боль­ ше Серега отходил в сторонку, тем больше его трогали . И тогда он стал давать отпор. Понял для себя: еще не пришла т а к а я жизнь, чтобы вовсе можно было обойтись без драки . И был благодарен городу за эту науку. А Ивана она миновала. Сереь'а, ты больше мне такого не говори,— подал с кровати го­ лос Григорий Фомич.— Я сам разберусь, сам пойму. Не говори мне такого. — Хорошо, батя. Молчу. Больше к этому не возвращались, хотя каждый из них продолжал думать о смерти И вана. Светка, выйдя от Невзоровых, побеж ала бегом. Она б еж ала быст­ рей и быстрей, словно за ней гнались. Пересекла улицу, свернула в уз­ кий переулок, не останавливаясь, пробеж ала по нему и выскочила . на опушку бора, начинающуюся сразу за деревней. Молоденькие сосенки, одинакового с ней роста, нагрелись за жаркий день, исходили густым смолевым запахом . Светка упала среди сосенок на сухую колкую хвою, з аж а л а руками голову и задохнулась от рыданий. Она рыдала без слез. Слез больше не было, как не было и Ивана. Сознание непоправимости случившегося, сознание, что теперь ничего нельзя изменить, стало при­ ходить к ней только недавно. Разумом-то, конечно, она и раньше пони­ м а л а— Ивана больше не'будет. Но где-то на донышке души, постоянно, не отпуская, жила маленькая надежда, что все происходит не с ней, а с каким-то другим человеком. Вот стоит только дернуться, проснуться — исчезнет наваждение страшного ночного сна. Но оно не исчезало. И се­ годня, увидев Невзоровых за столом, без И вана, она поняла — навсегда. Никогда уже больше не услышать глуховатый, протяжный голос Ивана, не ощутить на своем теле его широких, шершавых и ласковых ладоней. Впервые она почувствовала их на своей похолодевшей груди вот здесь, в этих невысоких молодых сосенках. Под вечер плыл такой же густой запах смолы, было так ж е душно и ж арко , а грудь ее была хо­ лодной от волнения. Ошущая шеей жесткую ткань армейских брюк, Светка л еж ал а на коленях у И вана, а прямо над ней было его лицо, бы­ ли его теплые, любящие глаза. Что стало с этим лицом,, с этими г л а з а ­ ми? Она ведь больше не видела его после того страшного вечера. И вспомнив тот вечер, Светка снова заш лась от сухих рыданий, уд ар я ­ ясь головой в хрустящую, колкую хвою. Вот Иван тяж ело, грузно поднялся, как слепой, выставил перед со­ бой руки, дошел до двери, ткнулся широкими ладонями в косяки, нагнул голову и глянул назад, как-то из-под руки. С казал только одно слово: — П равда? ь Она промолчала. Он постоял еще какое-то время и, по-прежнему из- под руки, твердо выговорил: — Тебя бы простил, себя простить не могу... Она молчала.