Сибирские огни, 1984, № 10

Утром обошел комнаты в доме и объявил, что давно пора заняться ремонтом. Побелить, починить крышу на веранде, да и крыльцо надо менять, совсем подгнило. Покурил, пригладил свою растрепанную боро­ ду и, не дожидаясь согласия, взялся за работу. Анна с Григорием Фоми- чем переглянулись, засуетились вокруг него. Руки у Сереги золотые, и пилить, и тесать — все умеет. Дело двигалось быстро, две недели проле­ тели, как один день. Ремонт закончили вовремя, перед самым Сереги­ ным отъездом . Анна раздобрилась и выставила своим мужикам бутылочку. Из лет­ ней кухни вынесли стол и ужинать сели в ограде, на свещем воздухе. Серега, довольный, что старики хоть немного повеселели, оглаживал бороду, похохатывал, расска зы вая смешные истории. И вдруг споткнул­ ся на полуслове, вытянув шею, Анна с Григорием Фомичом тоже повер­ нули головы на скрип калитки. В ограду вошла Светка. Она вошла и остановилась, держ ась рукой за скобу калитки, не решаясь пройти дальше. — Света, давай с нами, любушка, д авай к столу.— Вскинулась с табуретки Анна,— И глаз-то к нам не кажешь. Светка, опустив голову, все еще накрытую черным платком, медлен но прошла к столу и села на свободную табуретку. Она очень измени лась после смерти И вана, словно больной сделалась. Всегда порывис тая, веселая, улыбчивая, теперь Светка ходила медленно, осторожно будто в потемках, не поднимая головы. Она и за столом сейчас так сиде ла, с опущенной головой, словно хотела разглядеть что-то на клеенке — А мы вот ремонт с Серегой закончили,— сказал Григорий Фо мич, чтобы разорвать нависшее молчание. Сказал и развел руками, не зная, что еще добавить. И тут случилось совсем неожиданное. Серега со стуком положил ложку на стол, резко, так , что упала табуретка, встал и, ногой отшвыр­ нув табуретку еще дальш е, ожег Светку злым взглядом , скрылся в и з­ бе. Светка под этим взглядом съежилась, еще ниже, чуть не к сам.ому столу, опустила голову. Потом т ак же, как и Серега, резко поднялась. — Извините... Выбеж ала из ограды . А Григорий Фомич с Анной остались сидеть друг перед другом, как пришибленные. — Ну, чего вскочил?— говорил потом Григорий Фомич сыну.— К а­ кая муха укусила? Д евка и так зав ял а , а ты еще... Серега, повернувшись к отцу спиной, сосредоточенно курил и молчал. — Ей ить тоже не сладко, в такие годы вдовой остаться...— продол­ жал Григорий Фомич. — Хватит!— Серега, как себя ни сдерживал, почти закричал :— Хва­ тит, батя, исусиком быть! Д а как ты не понимаешь! Иван... он же через них! Неужели тебе -до сих пор не ясно? У Григория Фомича задрож али губы и повлажнели глаза. Серега осекся. Прикурил потухшую папиросу, пыхнул и снова заговорил: — Ты, батя, прости, что по больному. Но ты всю жизнь в сторонке хотел прожить. И мы за тобой вы росли— -ни украсть, ни покараулить. А на обочине все равно не проживешь, все равно рано или поздно дол ­ банет по загривку.— Он пытался остановить себя- и не мог, понимал, что жестоко то, что ои говорит, и все-таки продолжал дальш е:— Я ведь твою историю с Корнешовым знаю. Мать расска зала. Д а что про это! Ты хотя бы Ивану втолковал, какой это человек, хотя бы ему глаза открыл. Ты и этого не сказал. — Помолчи... Григорий Фомич сгорбился, шагнул к 'л а в к е и вдруг перегнулся на левый бок. Там, в боку, словно кто-то выжимал все железным кулаком. Жестко, безжалостно. Разом ослабели руки и ноги, Григорий Фомич обмяк, опустился на лавку. . ^