Сибирские огни, 1984, № 10

сооружается Дворец Искусств и р а с ла: ^ Э г о ' б м у б г а т зм Г уж и ва^^^ ^ ч ем -т о . Потом ск аза- Г ш и Г Г ^ ® " Г о т у — Конечно,— ответил он. —М ожешь привести с собой,— продолж ала она,— того твоего зн а ­ комого... как у него фамилия?... Д а, Петра Федорова. Только заставь его, пож алуйста, как следует вымыть руки — Ну ладно, мне пора., — Это куда? - удивился о т е ц ,- Сегодня воскресенье. Посидим. У меня на такой случай армянский коньяк припасен... Константин было заколебался, но все-таки решительно встал. — Извини, отец., много работы. Что ж , тебе видней ,— вздохнул тот и вышел за ним В^'прихо­ жую .— А ты у меня молодец '— весь в деда! ЭПИЛОГ Хрустальная ясность осени всегда действовала на него каким-то особенным образом . Д ень был в самом разгаре, сентябрьский, сине-зо­ лотой. Солнце сияло в небе, но в его теплых лучах прятался уж е холодок, вестник приближавшейся зимы. Константин Николаевич шел по улице и дум ал о том, что осеннему пространству присуща особая четкость линий и горизонта, словно к этому времени природа уже все расставила по своим местам и теперь, отступив на шаг, склонила голову и присталь­ но рассм атривает содеянное ею за весну и лето. Эта осенняя отстранен­ ность природы, готовность ее погрузиться в длительный сон всегда н а ­ вевали на него пронзительную грусть, вносили в мысли особую, беспо- шадную трезвость и мудрое успокоение- Н а этих проспектах, бульварах , улицах прошли его детство и юность. Они хранили в своей асфальтовой памяти следы подошв его двадцатилетнего, триднатилетнего, сорокалетнего. .Затерялись навсегда в их лабиринтах любимые и ненавистные призраки прошлого — Аглая... Д иана... И вот он остался один. Он — и Город- И чувство одиночества, л'ишь усугубляемое толпой, делается вдруг невыносимым. . — Н еправда! — ск азал могучий голос внутри него. И он согласился: — Д а , неправда... Но хочется иногда пож алеть себя. Погладить по головке, к ак в детстве. — Оглянись вокруг!— приказал все тот же голос.— Ты видишь? — Д а , конечно. Ты окреп... Ты вырос и окреп, мой Город! Из р а з ­ бросанного подростка превратился в молодого г и г а н т а ., Проспекты твои — артерии и вены твои. Метро — позвоночник твой. .— Т ак о чем же жалеть? — Цена. Я одинок. Со мной лишь образы , которые создает мое воображение. Быть может, надо было жить по-другому? —А Дворец? — Он отобрал у меня Аглаю и счастье. — В замен ты получил счастье художника видеть свою Прекрасную Мечту воплощенной в реальность... Он спустился в метро, и поезд понес его по темному тоннелю. Сверкающими островами проносились отделанные мрамором станции. «Дворец Искусств»,— объявил вежливый автомат. Разошлись десятки вагонных дверей, толпа высыпала на платформу и повлекла его за собой. Вид Д ворца, приподнятого над городом на гранитной ладони плато Искусств (бывшее Камышинское), вызвал в его душе прилив детской 53