Сибирские огни, 1984, № 10

Моя душа не приемлет то единение добра и зла, понимание и приятие ко­ торого наделяет иконы, Рублева и полотна Нестерова сиянием вечной мудрости. Я рожден для борьбы. Творить и бороться — мое кредо. Все мое творчество есть борьба. Склоняя свою голову перед величием Руб- лева-художника, я восстаю против смирения Рублева-человека, ибо ни­ когда не смогу признать смирение высшей добродетелью. Во мне сейчас бродят безграничные силы, которые ты мне д ал , Го­ род. Они переполняют меня и требуют приложения. Я знаю, когда-ни­ будь и мне придется заплатить за ту драгоценную способность к прозре­ нию, которой обладают настоящие художники, ^оторой обладал в пол­ ной мере Иван. Обостренность восприятия сыграла с ним жестокую шут­ ку. Почему? Кем? Когда была придумана эта нелепость: должен с тр а ­ дать тонко чувствующий. Грубость не способна страдать. Плодится и выживает бесчувственность. Но путь в будущее, несмотря ни на что, прокладывают те, кто страдают. Страшный и печальный парадокс бытия!..» Давно и спокойно спал его Город. А он все бродил и бродил по улицам, вглядываясь глазами страстно влюбленного в незнакомые очер­ тания знакомых зданий. Теплая и короткая июльская ночь мерцала рос­ сыпями звезд, гудела низким бархатным звуком, которым отозвался в его душе глубокий и насыщенный синий цвет, увиденный и запомнив­ шийся ему в момент перехода от вечера к ночи, потому что поразил его. благородством своего тона. Бессознательно он чувствовал, что в нем происходит напряженная внутренняя работа, и это ощущение, бывшее сродни предчувствию, лихорадило его и безостановочно гнало вперед и вперед. Идея философского полотна, которую он вынашивал в себе уже вторую неделю, кажется, облекалась плотью и кровью. Он- медленно пересекал пустынную в этот час улицу Советскую и вдруг у в и д е л и з'амер на месте, страшась упустить драгоценный об­ раз. Большое полотно, вытянутое по вертикали, возникло перед его внутренним взором. Роскошный синий цвет его фона был именно того велико­ лепного тона, которым он восхитился перед наступлением ночи, ко­ торый выделил и запомнил. Растянутые по вертикали и деформирован­ ные силуэты зданий рождали вкупе с крышами оригинальной формы и разнообразными, гармонично чередующимися карнизами единый, прони­ зывающий картину ритм. А встречный ритм, ритм светящихся окон вносил в нее тревожную ноту дисгармонии. Из зданий, словно рождаясь из них и одновременно их оберегая, возникала ирреальная полупрозрачная фигура — Дух Города. Она плыла сквозь здания навстречу зрителю... Он закрыл гл а за и стоял, рассматривая свою картину и стараясь удерж ать в памяти мельчайшие детали. А когда открыл — небо на востоке уже заметно посветлело и блед ­ ные звезды незаметно таяли в свете приближавшегося утра. Свежело. Западную Часть неба начинали затягивать облака. Он чувствовал ог­ ромную усталость человека, полностью истощившего свои умственные и физические силы, и глубокое внутреннее удовлетворение. Он знал, что напишет это полотно. Профессиональная память художника надолго сохранит и сможет в подробностях восстановить эту неожиданно н аро ­ дившуюся картину. Он продрог и быстро заш агал в мастерскую. По серым городским улицам неслышно крался дождливый рассвет, который вливался в незрячие окна домов и пробуждал к жизни сотни тысяч человеческих существ, грустных и веселых, радостных и страдаю ­ щих, первым криком приветствующих этот мир и уходящих из него навсегда.