Сибирские огни, 1984, № 10

Д л я меня он единственный в мире. И поэтому всеми силами я буду стремиться к тому,^ чтобы сделать его удобным, красивым , неповтори­ мым. Вам этого действительно не понять. Он поднялся, в зял за плечо Петра и громко произнес: — Уходим, заплати! И тон у него был такой, что Петр послушно встал, выложил деньги на стол и поплелся за ним к выходу. Константин свернул в какой-то темный и пустой дворик и дал, н а­ конец, выход копившейся весь вечер ярости. — К акого д ьявол а ты приволок меня в этот рассадник идиотов? — орал он, наступая на П етра.— Ты знал , что он придет! Нарочно все под­ строил! — Р азум еется ,— вдруг совершенно трезвым голосом ответил Петр.— И глубоко убежден, что ты получил удовлетворение. ГЛ А В А 11 «ДУХ ГОРОДА» Константин, миновав несколько проходных дворов, вышел на Г л ав ­ ный проспект и остановился посредине тротуара. Мигнул и заж егся о д и н , фонарь, второй, третий — светящ аяся цепочка уб еж ала вдаль. Искусственный свет, оттесняя и как бы уплотняя ночной мрак, вносил в привычный дневной бульвар очарование тайны. Д еревья стояли то под­ черкнуто прямые, словно восковые свечи, то тянулись к л е м у тысячами своих оживших ветйей. Дневной, упрощенный вид зданий к а зал ся их маской, которую они сбрасывали на ночь, приоткрывая и обнаруживая за фасадом хорошо знакомого нечто совершенно непривычное и новое, словно разворачиваясь в каком-то ином измерении и обретая особые архитектурные формы, напряженные и динамичные. Он шел по аллее проспекта, обтекаемой с обеих сторон сверкающим потоком машин, и ему представлялось, что движутся не машины и. что это сам проспект вдруг Двинулся вперед, увлекая за собой его, и несет­ ся теперь куда-то в неизвестность все быстрее и быстрее. Могучее и силь­ ное чувство вдруг вошло в него. Это было чувство Города, который он понял и интуитивно принял, к ак единый организм . Окружающ ее теперь виделось ему через эту чудесную призму, и он с беззаветной смелостью .художника отдавался своему восприятию. Заполненное машинами про­ странство площади внезапно открылось для него во всем много­ образии внутреннего движения и невидимой стороннему наблюдателю жизни. Его собственное «я» как бы разошлось, растворилось в нем, слившись в единое целое с огромным, мощным существом. И существо это было — сам Город. Теперь он угадывал глубинный шум городских артерий, ставший его собственным, который ранее ускользал от его притупленного обы­ денностью слуха горожанина. Видел, как ритмично и ровно бьется об ­ наженное сердце Города — Театральная площадь, в которую, наполняя ее жизненным трепетом, _ вливаются кровеносные сосуды улиц. Каждой клеткой своего тела он 'воспринимал энергию молодого, развивающегося Города, которая, подобно океанским волнам, буш евала на его улицах, з а ­ хлестывая и побуждая к самосовершенствованию. Город пробуждался, рос, расправлял свои могучие крылья. Какое-то время спустя он снова начал ощущать себя Константином Гребневым и понял, что сидит на скамье лицом к площади. В груди его буш евала творческая сила, словно Город перелил ему в жилы часть своей беспредельной энергии, которую он принял с б ла год ар ­ ностью и восторгом. «Ты прав,— мысленно говорил он Городу,— я рожден не созерца­ телем. Видит бог, когда-то я считая высшей мудростью отстраненно­ равнодушный взгляд на мир. Я хотел возвыситься до него— и не смог. 43