Сибирские огни, 1984, № 10

3 глупейшей статейкой, автор которой ни черта не смыслит в живописи. ьА вы ходите за мной толпою и утешаете, словно я малое дитя — Д а ,— шепнула она,— я понимаю. Я все понимаю..-— И с го- речью добавила: — И еще я вижу, что ты не любишь меня. — А глая,— напряженным голосом попросил он,— не сейчас... — Д а , конечно...— Она помолчала, потом заговорила с наигранной веселостью: — А я рукопись сдала в издательство... Хочешь, что-нибудь оттуда почитаю? Он покривился, как от зубной боли, и повторил:— Не сейчас... — Не сейчас...— с отчаянием произнесла она.— Но когда? Когда?! У тебя же нет для меня времени! Я тебя не интересую!.. Я не нужна тебе. Тебе никто не нужен. И поэтому я ухожу. Прощай!— По щекам ее бежали слезы. Некоторое время он, окаменев, глядел на ее удаляющуюся спину, потом было рванулся следом—и застыл. В воображении возник образ Дианы и ее ненавистный голос сказал : «Ты никогда не сможешь полю­ бить! У тебя будут женщины. Но не любовь... Ты вечно будешь гнаться за недосягаемым идеалом, а он — вечно от тебя ускользать...» — Ненавижу... —забормотал он, покачлваясь на месте и изо всех сил зажмурив глаза,— о, как же я ненавижу тебя!.. Ты сделала свое дело — у тебя была высокая квалификация... Нет-нет-нет! Надо себя пересилить. Я смогу, смогу.-.— Он начал повторять как заклинание:,— Я люблю Аглаю. Я люблю только Аглаю... Все твои слова ложь, ложь, ложь! Д о глубокого вечера бродил он по раскаленным рекам асф альто ­ вых тротуаров. Часы на речном вокзале начали бить десять, когда Константин очутился на набережной. Он сидел на скамейке, неотрывно глядя на поблескивающую поверх­ ность воды, а мимо него замедленно, как под гипнозом, двигались обняв­ шиеся парочки. Большой белоснежный теплоход с прощальным гудком отчалил от пристани — он направлялся в низовья Оби. ^ т о т протяжный гудок заставил егю очнуться и оглядеться. Солн­ це плавно и заметно опускалось за горизонт. Вот уже оранжевый диск полностью скрылся — и небо на западе взорвалось фейерверком разно ­ цветных облаков. А по небесному своду переливались сотни красочных оттенков — от ярких, пламенеющих, до нежнейших перламутровых. Оттенки эти: пур­ пурные, бежевые, сиреневые, салатовые—трепетали в легчайшем зеле­ новатом сумраке, который густел на глазах, наливаясь синевой и обре­ тая постепенно несокрушимую плотность фиолета. Н аступала бархатная июньская ночь. Она была вечной. Но час спустя восток уже подернулся пепельным налетом будущего утра. Как любил он эти светлые сибирские ночи! Они будили в душе прозрач­ ную грусть. Ему казалось тогда, что перед ним на миг приоткрылась ве­ ликая тайна природы, которую он не в состоянии был постичь и 'которая ускользнула от него навсегда, оставив как воспоминание о себе высо­ кую .щемящую печаль. Становилось свежо. Он поднялся со своей скамьи и принялся р ас­ тирать занемевшее от неподвижного сидения тело- Душевный покой наконец-то был обретен. Он шел к Аглае, он спешил к Аглае, он летел к Аглае... Их ссора представлялась ему нелепой и происшедшей тысячу лет тому назад . Ее подъезд. Перепрыгивая ступени, он взбегает наверх и останавливается, слегка запыхавшись. В полумраке возле двери кто-то стоит. Милиционер. Нажим ает кноп­ ку звонка. — Вы сюда? — оборачивается он к Константину. И тот видит не­ молодого уже человека с набрякшими после ночного дежурс'^за меш­ ками под глазами.