Сибирские огни, 1984, № 10

процесс -внутреннего, личностного высво­ бождения и реализации творческих сил, как считает Роман Солнцев, значительно слож­ нее, мучительней, чем процесс внешний. А ведь как часто литератор начинает с предъявления счетов всему, что вне его, обрушиваясь на всех и вся, забывая при том, что сам он неот-ьемлемая часть обшест- ва, один из этих «всех и вся». Забывая, что плохое, отвергаемое им, происходит не с кем-то и гдедо, но с ним самим. И еще одно серьезное слово сказал Р о­ ман Солнцев-в общем разговоре поэтов о том, как понимать социально активную личность и как ее воспитывать. В каком-то споре-разговоре товарищ спрашивает героя стихов: «Как, у тебя есть убежденья?» И этот вопрос рождает бурю в душе героя, пробуждает его, высвечива­ ет новым светом и наполняет новым смыс­ лом привычное и ставшее до обидного обы­ денным понятие УБЕЖДЕНИЯ: И я подумал: черт возьми, а убежденья ль в самом деле те мысли, что я лет с восьми ношу в своем веселом теле? За них взойду ли на костер? Приму ли пулю, под топор ли?.. Решил, что да. Но с этих пор тревожно мне. И сухо в горле. Д а, УБЕЖДЕНИЯ — это не инерцион­ ное, привычное и обыденное согласие с вы­ сокими истинами, утвержденными револю­ цией, отвоеванными нашими отцами. УБЕЖДЕНИЯ — это готовность стоять за идею в бою с ее противниками, утверждать идею, следовать ей не показно, а духовно. Но разговор о книге Романа Солнцева был бы ■далеко не полным, если бы здесь и остановиться. Перемены его поэтического мира не заканчиваются духовным взросле­ нием лирического героя и всем тем, что с этим связано — от упоминаемой элегиче­ ской грусти и ноток жестокого романса, когда поэт просто-таки вопиет: «Нету люб­ ви? Нету! Нету лкэбви? Н ету!»--.и до тех мыслей, серьезных и глубоких, о которых говорилось выше. Наверное, главное, сказавшееся на поэзии Романа Солнцева за годы его обращения к прозе и к драме, состоит в том, что он ме­ нее стал писать таких стихов, которые мож­ но изложить как главку или сценку в по­ вести или драме. И от этого поэтический мир его стал лаконичнее, чище, цельнее. Закончить свои заметки о книге Романа Солнцева хочу коротким разговором еще о двух стихотворениях. Первое из них — «Мы радуемся, как собаку приручаем»— посвящено В. Пескову, известному побор­ нику природы И' противнику показной и экзальтированной «любви» к животным. Нет, в этом стихотворении Роман Солнцев не становится фельетонистом или гневным обличителем всего, что связано с неразум­ ным отношением некоторых людей к «брать­ ям нашим меньшим». Он наивно и искренне (а это ли не поэзия!) задается вопросом — ПОЧЕМУ Мы умиляемся перед каждой божьей коровкой, держим на пальце и щелкаем языком... Но мы холодны в нашей встрече короткой с двоюродным братом, с родным отцом... ся любовью К пташке или кошке? Ведь лю­ бить человека — трудно, ответственно, это не просто умиление, но еще и способность к поступку; с канарейкой легче, что и го­ ворить... А второе стихотворение «Чужая собака» (оно завершает книгу), думается, сводит воедино некоторые из мыслей книги. Это — баллада, новелла: охотник встретился в ле­ су с ничьей, потерянной или бродячей со­ бакой. Она, истосковавшаяся по «божеству с двухстволкой», сопровождала человека, но не заискивала, а как бы бежала сама по себе. это все открыло человеку сущность его собственной души, его поведения, его любви — высокой тоски, которая никогда не даст душе унизиться. Апекеандр ПЛИТЧЕНКО Г. 3. Иоффе. Колчаковская авантюра и ее крах. М., «Мысль», 1983. Действительно, почему? Думай, читатель! А не ищем ли мы способ полегче утвердить­ Исторический опыт свидетельствует, что контрреволюция противостоит революции повсюду, на веек этапах ее развития. «...Революции без контрреволюции,— писал В. И. Ленин,— не бывает и быть не мо­ жет» (Поли. собр. соч., т. 12, с. 171). Ныне государственно-монополистиче­ ский капитализм и питаемая им социально- политическая реакция применяют многое из того, что было опробовано русской контрреволюцией в годы гражданской вой­ ны и иностранной военной интервенции. Актуальность изучения этой проблемы не­ оспорима. Книга Г. 3. Иоффе посвящена истории колчаковщины, т. е. одному из наи­ более крупных контрреволюционных обра­ зований на востоке страны, претендовав­ ших на «всероссийское» значение и м еж ду­ народное признание. Г. 3. Иоффе создал одну из крупных тема­ тических обобщающих работ. В каждом из разделов чувствуется проработка огромного количества источников. Тезисы и выводы автора строго и глубоко обоснованы. Автор предоставляет нам интереснейшую возмож ­ ность заглянуть в лагерь контрреволюции, изучить его изнутри. Он сравнительно мало уделяет внимания вопросам, уже получив­ шим освещение в целом ряде опубликован­ ных трудов по истории колчаковщины. ' И это вполне оправдано. На востоке страны контрреволюция вы­ ступила под лозунгом «чистой демократии», «третьей силы», создав после свержения Советской власти' эсеро-меньшевистские правительства. На многочисленных доку­ ментах автор показывает, что все это ока­ залось ширмой, за которо*й стояли буржу­ азные партии и монархисты. Контрреволю­ ция в своем развитии почти безостановоч­ но смещалась вправо, пока не дошла до своей крайней точки — кровавой военно­ монархической диктатуры Колчака, ликви­ дировавшей, кстати, и многих из тех. кто прокладывал ему путь к власти. В главе с характерным названием «Ар­ хитекторы белого дела» показана предысто­ рия колчаковской диктатуры. Кто только не входил в разношерстный контрреволю­ ционный лагерь! Исследуя различные оттен­ ки контрреволюции, Г. 3. Иоффе показыва­ ет, что у Се руководителей не было единой