Сибирские огни, 1984, № 10

академий и научных обществ. Всех этих почестей автор удостоился за сл ов о.«впер­ вые», слово, которое счастливо сопровож­ дало ученого во время всего путешествия. Но пора, наверное, назвать этого удиви­ тельного человека: речь идет о Петре Алек­ сандровиче Чихачеве. Я не оговорился, употребив определение — удивительный человек: к моменту путешествия на Алтай и в Кузбасс ему едва исполнилось 34 года, а он уопел уж е приобрести мировую из­ вестность как географ и геолог, организо­ вавший крупные исследования во Франции, Италии, на Ближнем и Среднем Востоке, в Африке. Это был один из образованней­ ших людей своего времени, постоянно по­ полнявший зап ас знаний и у себя на родине, и за рубежом — в Берлине, Фрейберге, Мюнхене, Париже; в круг его научных ин­ тересов входили не только география и гео­ логия, но еще и геодезия, палеонтология, минералогия, кристаллография, химия, аст­ рономия... Все рассказанное— лишь малая толика того, что читатель имеет возможность уз­ нать о славном сыне России из книги «Ис­ следователи Кузбасса». И не только о нем: !В списке исследователей природных богатств животного и растительного мира Кузбасса еще и Обручев, и Лутугин, и Яворский, и Ривердатто, и другие не ме­ нее пытливые умы общим числом... восемь­ десят семьГ Их след в истории изучения Кузбасса невозможно переоценить. Несмотря на столь обширную галерею имен, книга отнюдь не превратилась в эта­ кий поминальник, она стала собранием яр­ ких, хотя и миниатюрных портретов. Каж ­ дому найдено свое место, о каждом расска­ зано увлекательно и необычно емко. И еще одно: книга очень выигрывает от того, что в каждой из портретных зарисовок есть крупицы познавательного материала о «главной героине» книги — сибирской индустриальной житнице. Г. ПАДЕРИН Роман Солньгев. Ночной мост. Стихи. М., изд-во «Советский писатель», 1983. Роман Солнцев в последние годы все уве­ реннее заявляет о себе как драматург, ав­ тор пьес, посвященных Сибири, ее совре-' менности. Не остались в стороне от внима­ ния писателей и книги прозы красноярского литератора. Эти «отступления» стихотворца в жанры сопредельные несомненно сказались на его новых поэтических опытах, составивших рецензируемую книгу. Что ж е переменилось в поэтическом мире Романа Солнцева? А ведь переменилось. Не могло не перемениться. Ну, конечно, сразу и отчетливо читаются элегические но­ ты;'«...потерял я и голос игривый; и весело­ го белого пса...». Многое из элегического осознания возраста и перемен, естественно с годами происходящих, можно, наверное, соотнести с классическим: «Я теперь скупее стал в желаньях, жизнь моя, иль ты при­ снилась мне...» Многое, но не все, ибо для Романа Солнцева, при всей лиричности его элегий, главное, что происходит с возрас­ том,— это понимание ответственности. Той ответственности, которая вмещает в себя заботу, тревогу, боль за все лроисходящее на Родине. Вмещает — и побуждает к дей­ ствию, к социальной активности, к созна­ нию в каждый момент жизни себя гражда­ нином великой державы. Думается-, не­ сколько подкрепить этот тезис могут та­ кие строфы: Сказать потом — все мастера, ну-ну, тихоня... А где слова — чтоб на ура?1 Скажи сегодня. Скажи сегодня! — зов друзей в глухую полночь. Иль на собранье — будь смелей. Вставай на помощь! Скажи сегодня! — это крик пустых колодцев. Упавших птиц. Горящих книг. Живых колосьев... Тут чувствуется отсвет рефренической взвинченности, которая свойственна иным произведениям А. Вознесенского, но, ско­ рее, ,это не сходство формальное, а сход­ ство внутреннее — пристрастие к делам те­ кущего дня, а потом еще и верность мно­ гому из того, что было люби.мо в юности. Но декларация— «Скажи сегодня!»— как и любая иная поэтическая декларация, может выявить свою подлинную ценность только будучи воплощенной в реальном, а не предполагаемом или мыслимом стихо­ творении. И от декларации до ее воплоще­ ния столь долгий и трудный путь, что его одолевают далеко не все. Теперешние поэтические сборники в ка­ честве одной из общих тем как раз и име­ ют ЛИТЕРАТУРУ, размышления о том, какое место автор хотел бы (или грозится) занимать в отечественной литературе. Если бы составить антологический сборник по срезу этой темы, то он был бы колоссаль­ ным подспорьем для критиков, стал бы не- ' искаженным автопортретом поэзии наших дней. Но все ж е более полезно проследить хотя бы бегло путь от декларации д о ее воплощения. У Леонида Мартынова есть стихи, где он, отталкиваясь от пустот, обна­ руженных при раскопках Помпеи и оказав­ шихся следами погибших людей,— делает присущий ему своей парадоксальностью вывод: вот так, говорит поэт, и видя пустые строфы, следует не столько останавливаться на их пустоте, сколько задумываться над тем —«А в чем была причина катастрофы?» И вот, если понимать нереализованность .многих поэтических деклараций как «ката­ строфу», то Роман Солнцев дает свою вер­ сию ее причины в стихотворении «Случай на Оке»— одном из лучших в книге, поэтому не грех его здесь процитировать полностью. Выпустили рыбку золотую из аквариума — в быстрину. я стою и с берега колдую: что ж ты. рыбка? Словно как в плену? Плавает ведальними кругами, хоть и нет вокруг нее стекла. Шевельнула малость плавниками, как уткнулась — в сторону пошла! Я взмахнул руками — заблестела, взад-вперед, налево и назад, покрывая вихрем то и дело тот несуществующий квадрат! Можно все аквариумы грохнуть, так, что искры свистнут по земле. Только даж е в синем море плохо тем, кто жил когда-нибудь в стекле. Как разбить не этот вот. Невзрачный, пыльный ящик, а вон тот, другой, тот несуществующий, прозрачный, страшный ящик в толще водяной'^.