Сибирские огни, 1984, № 10

смысле, в чем она видит цель жизни?.. Лю ся ответила: в общественном питании, Коля, стараем ся умножить максимум наевшихся. Видишь, умная женщина! А ты?.. Понимаешь, браток,— Колька тычет 1 (улаком мне в грудь.— Принес макароны , а старцы — в крик: вчерашние, вчераш ­ ние... О как! Я еще и виноват! Эх вы, вкладчики... — Коля, Коля, это ведь не я. Это Сафроныч с Мартой кричали. — Милые вы мои! Живите, я все равно вас потерплю, хоть вы ме­ ня и не любите...— Колька простодушно вымогает признание в любви. — Коля, ты что?— Самсон11ч чуть не плачет.— Любим, любим! — Ничего, ничего,— Колька будто не слышит.— К ак придут мне кранты, так и запоете репку... Ничего, я с вами, чувствую себя живей. Поняли мой смысл? Ругаете меня, а я сижу, молчу, сравниваю вас с собой, и вижу: я живей... Д ай , Самсоныч, я тебя за это обниму!.. Они обхватывают друг дружку, мнут, тискают, а я думаю : действи­ тельно несчастный Колька человек, если находит утешение в том, что сравнивает себя, молодого, неглупого, с кучкой сирых и, видимо, доволь­ но изворотливых старичков, и своим превосходством доволен, а все свои печали заглушает, пускаясь в нескладные шутки и перепляс. Идем по улице Мелиораторов как-то крадучись, воровски. Тянутся повдоль гравийной дороги желтеющие, приятно пахнущие смолой, брусчатые, дома, йселтеющие заборы , калитки и ворота, дощ а­ тые тротуары , мимо голых палисадников— и ни души, и темень, и только в иных окнах холодёют стекла от зеленого мерцания цветных телевизоров. Д ерж ась правой стороны, Колька сходит от дороги на тро­ туар и возле каждой калитки чиркает спичкой, высматривая ведро и плашку. Мы с Самсонычем топаем по гравию, скрежет стоит, хруст, искорки вспыхивают под ногами, а самих ног в темноте не видно. Самсо­ ныч тянет меня за плащ в сторону' темнеющего палисадника. Я вгляды ­ ваюсь: астры! Ну и зрение у старика! Редкие тонконогие астры тилипа- ются на клумбе, круглой, обозначенной побеленными кирпичниками. Перемахиваю за низкий штакетник, склоняюсь над клумбой. Самсоныч забирает букет, нюхает, кашляет. — Ну всё, братки! — Колька дожидается нас, показывает дощечку с ржавым гвоздем посередине:— Это и есть плашка... А вот, глядите, нарисованное ведерко...— Колька бодрит себя, я прислушиваюсь, он н а ­ п е в а е т : - « У х , я черная моль! Я л-летучая мышь!..» Х-ха, давай цветы, Самсоныч! Это вы молодцы, жулики...— Он уверенно наНсимает на ско­ бу, заменяющую ручку.— О! Закрылась?! Он нашаривает в темноте камешек, щвыряет в стекло. — Потеха,— зам ечает Самсоныч,— если это другой дом. ' —^ Не-ет, старичок, вот же рлашка... Хотя все возможно.„ Я вглядываюсь в окно, отдернулась там , в комнате, светлая зан авес­ ка и — муж ская физиономия! Самсоныч от неожиданности вскрикивает, отбегает к дороге. Через мутное стекло мужчина чудится мне с кв ад р ат­ ным лицом, мрачным, фиолетовым. Не скрою, дрогнули коленки и у ме­ ня. Колька с непримиримым видом подходит к окошку, пытается р а з ­ глядеть черты лица, но какие там черты, если я в карман рукой не по­ падаю, не вижу кармана, чтоб хоть спички достать. — Эй, ты,!— кричит Колька.— Что тут делаешь? Выходи!.. И начинается у Кольки с мужиком нечто вроде переглядывания: кто первый моргнет. Ну, я в этом смысле спокоен за рыжего. Думаю : ну и хорошо, что мужик дома, вот только, ж аль, мы много времени ух­ лопали, пока шли, теперь надо идти обратно, а — куда, к ком-у?.. Мужик вроде там «делает нетерпеливые знаки: проваливайте! Колька стонет, показывает ему кулак и кричит: — А ну выходи, коэел!— И оборачивается:— Браток, может, он ее убил? Всякое может быть, раз он козел... Так, прядется брать, нет на