Сибирские огни, 1984, № 10

ваний около десятка лет назад . Слишком много развелось мудрецов научившихся хитро — регулируя дыхание, сокращ ая мышцы, варьируя стартовую позицию, превращать жим то ли в швунг, то ли в толчок то ли в жим леж а, а то и в нечто между всем этим среднее. Резко озросла субъективность судейства, увеличилось количество травм уче­ ные-медики забили тревогу... г ' ^ Жим отменили, тем самым окончательно закрыв дорогу для непо­ воротливых увальней с бычьей силой. Ш танга резко омолодилась, пото- . му что понадобилась ей сила только взрывная, понадобилась в большей координация, г и б к о с т ь - ч т о тоже, как правило привилегия молодости. Нынешние чемпионы стометровку бегут из один­ надцати, два метра в высоту прыгают... А Никита застал еще кинохронику с феноменальным жимом Юрия « которых нет-нет, да вспоминались уж е и тогда отошедшие в прошлое достижения крошки П ауля единст­ венного, наверное, в мире атлета, умудрившегося не жим превращ ать в скрытый толчок, а наоборот, из толчка делать жим : ж а л он, за счет только силы рук, больше, чем толкал с помощью ног, хотя и ноги его* ной Г ^ п лм а х ^ ^ ~~ “ сегодня присядет с полутон- Д а , ребята, что тренируются рядом, воспитаны на новой штанге — на двоеборье — у них и в мыслях нет вспоминать заплесневелые рекор­ ды в упражнении, ставшем спортивной историей. Д л я них этот жим все равно, что рывки и толчки одной рукой: ведь до войны существовалс пятиборье; а еще раньше и вовсе соревновались всякий раз по новой программе, кто во что горазд, вплоть до сальто с гирями в руках... И жим это как раз последняя ветвь того толкования атлетики которое с истоков, с оглядкой на античность, развивалось по наивным романтическим принципам гармонического развития, включая борьбу метания, велосипед, различные силовые трюки... А еще для Никиты жим — это время, когда он боялся выйти во двор, звался Кишкой, на нем вообще заканчивалась сложная многосту­ пенчатая дворовая иерархия, и все равно приходилось постоянно перед совсем уже голопузыми отстаивать свое право — хотя бы по г о д ам— быть низшим, но быть!.. Тогда он щеголял в сатиновых ш ароварах а в квартире у них стояла этаж ерка, и дни рождения, свадьбы , праздники справлялись во дворе, под гармошку, под проигрыватель с «Амурскими волнами», и первый человек полетел в космос, и на заборах крупно писали — он тоже п и с ал—«Руки прочь от Кубы», и про сильных п ац а ­ н о в— зн ак высшего восхищения — говорили: как Власов... Никита спросил у Тарасыча; какой был в жиме абсолютный ре­ корд города? Ого! А для средневесов?.. Тут же, поломав тренировочный план, Никита сделал прикидку: разница с бывшим рекордом ока залась причиной. Но не настолько" чтобы совсем уж шапку снимать. Ведь он почти не работал над этим упражнением, использовал его только как вспомогательное А если по­ работать, сосредоточиться: закрепить спину, руки раскачать... Как-то рассеянно, необязательно думал он об этом и в душе под­ ставляя под горячую воду уставшее свое тело, и когда одевался слушая гогот, счастливое ржание, грубоватые шуточки ребят — нарочито грубо- ватые,-что как раз и выдавало в них салажню , и когда сам благодушно ухмылялся, почти против воли, на волне общего — обычного после п а­ х о т ы - в е с е л ь я ; и когда шагал по темным и мокрым осенним улицам глубоко и полно дыша, чувствуя винные запахи тления и бензиновый чад, и когда ужинал, развешивал сушиться форму — он думал только об этих килограммах, которые когда-то выж ал над головой мастер м еж ­ дународного класса, давно уже, наверное, москвич, на тренерской р а ­ боте, благополучный, далекий, с начавшейся сединой и животиком, и, как пить дать, сын его — крепкий малый — многого уже достиг в спорте,' но только не в тяжелой атлетике; уж кому-кому, а сыну родному отец всегда ж елает только добра...