Сибирские огни, 1984, № 9

— Ну, кличку эту забудь. Узнает бугор, он тебя со свету сживет. Не мытьем, так катаньем-... Барыка показался мне человеком добрейшей души. Не переносил он никаких споров, сплетен, даже грубых слов. Стремился, чтоб все было мирно и тихо. У него и голос был всегда ласковый, и разговор — мягкий, с медлительной ленцой... Но особый интерес вызывал у меня еще один плотник нашей брига­ ды— Филимон Пупкин. Интересовал он не тем, что был оригинальной личностью, а тем, что через него я сделал поразившее меня в то время открытие. Когда впервые, приехав на хутор и познакомившись с плотниками, я услышал это имя — Филимон Пупкин,— то стал припоминать, где встречал такую смешную фамилию. И вспомнил: давным-давно, в ран­ нем моем детстве, когда жив еще был отец, он частенько шутливо пору­ гивался на маму: «Иди ты к филипупкину!» Не исчезла эта шутка и после отца, она стала как бы семейной: иногда так ругались бабушка Федора, дядя Леша, сама даже мама. А смысл этого каламбура стал мне известен от матери гораздо поз­ же. Оказывается, слово «филипупкин» означало не что иное как имя и фамилию человека-—Филимон Пупкин. Человек с такой фамилией когда-то в своей молодости ухлестывал за моей мамой, трижды засылал к ней сватов. Но мама почему-то предпочла другого претендента на ее руку — Павла Прокосова, и после ее свадьбы с моим отцом Филимон Пупкин куда-то исчез из нашего села... В том, что я вижу перед собой того самого человека, для меня не было никакого сомнения, потому что этот высокий сутулый плотник при первом же знакомстве стал пристально разглядывать меня, а потом спросил, кем я довожусь Павлу и Марье Прокосовым. — Так, так. Значится, сын?— переспросил он и неловко отвернул­ ся.— Большо-ой, а на отца совсем не походишь. Позже я узнал, что живет он в райцентре, там у него жена, пятеро детей, постоянной работы не имеет, а ездит по селам с бригадами ша­ башников. Он был на войне, вернулся инвалидом,— миной оторвало ступню на левой ноге. Вместо ботинка носит теперь круглый овчинный чулок и при ходьбе сильно припадает на левый бок. А поразившее меня в то время открытие было такое. Сперва поду­ мал: как же мама-то моя... Вот взяла бы да вышла замуж за Филимона Пупкина. И не осталась бы вдовой, не испытывала бы такой страшной нужды, да и у меня был бы сейчас отец живой-здоровый... Подумал так, и тут же за голову схватился дурак я дурак! Ведь если бы мама вышла не за отца моего, а за этого Пупкина и если бы родился у них мальчик, то этот мальчик был бы не я теперешний, а совсем-совсем другой, с другими глазами, и нос у него, должно, был бы не курносый, как у меня, а горбатый, хищный, как у Филимона. Он по- другому говорил бы и думал; наверное, не писал бы стихов, не пережил бы всего того, что пережил я,— ну, словом, совсем чужой парнишка, как вон Ванька-Шалопут Гайдабура. Его бы и звали, видимо, по-другому, и фамилия у него была бы другая: был бы другой человек, а меня бы на свете не было... Молодей, мама, что не вышла замуж за этого долговязо­ го Филимона! Юность не любит брать на веру готовые истины, а доходит до них своим умом. Я, например, именно тогда, поСле встречи с Филимоном Пупкиным, стал частенько задумываться над тем, какое огромное зна­ чение в жизни людей имеет простая случайность. Бывает, от нее зависит не только человеческая судьба, но вопрос жизни и смерти, бытия или небытия... Что же касается наших дальнейших отношений с Пупкиным, то они складывались по-доброму. Человек он был спокойный,, молчаливый, только иногда вдруг ни с того ни с сего начинал расспрашивать меня о 8.4