Сибирские огни, 1984, № 9

Эта присказка его подходила здесь как нельзя кстати: комарье ви­ лось тучами, и первые ночи, пока не привык, я не мог спать, хотя уста­ вал зверски. Пасясь, овцы собирали комаров, казалось, со всей степи, да и в местном озерке они плодились. Мы ночевали в саманной сараюш­ ке, которая до этого служила казахам, не то амбаром, не то кладовой. Перед сном разводили на глинобитном полу костерки-дымокуры, откры­ вали дверь и разбегались кто куда. Дым валил из двери погуще, чем из печной трубы, но проклятые кровососы каким-то чудом все равно оставались в нашей прокопченной, как овин, спальне и ночью поднимали такой писк и гуд, что мороз подирал по коже... К плотницкой же работе приноровился я скоро, поскольку кое- какие навыки у меня уже были. К тому же бригадир, или, как зовется у шабашников,— бугор, дед Терентий поручал мне первое время самую грубую и простую работу: шкурить или тесать бревна, копать под стол­ бы ямы, пилить, подносить, помогать,— словом, быть на подхвате, где нужна сила и сноровка, а особого умения не требуется. Бугор, кажется, был мною доволен, двое других плотников тоже пе­ рестали коситься. Как я постепенно убедился, они не только уважали и во всем подчинялись Терентию, но и чуток побаивались его,— и это было странно. Внешность старика настолько заурядна и незначительна, что с нею как-то не вяжутся слова — бригадир, бугор, начальник. Он мал ростом, худ и весь какой-то розовый до прозрачности. Розовое, чуждое загару, личико, такого же цвета и лысина, и окаймляющие ее ред­ кие волосики. Даже крохотные глазки белесо-розовые, как у кролика. Казалось, каким родился он — с нежной прозрачной кожицей,— таким и остался до старости, будто прожил жизнь без солнца, в погребе, как бледно-розовый картофельный росток. — В моем организме не хватает пигмеев,— сказал как-то он. — Пигментов,— поправил я,— красящих веществ. А пигмеи — э т а .. — Грамоте-ей!— резко перебил Терентий.— Прямо Циолковский, Мечников, Миклухо-Маклай! А скажите, прохвессор, скока будет к двум прибавить два и разделить на два? — Два и будет, сколько же,— не подумав, выпалил я. — Здря вам, прохвессор, аттестат зрелости выдали,— ухмыльнулся Терентий.— Надо бы ишо в первом классе поучйть... Я покраснел, поняв подвох старика: второпях перепутал очередность действий — надо было сперва делить, а потом складывать — и тем са­ мым нажил себе кличку «прохвессор». Да, этот неприметный человечек умел внушать к себе почтение, да ­ же некоторую боязнь своим острым языком, колкими насмешками и ту­ манными, порой загадочными рассуждениями. Известно, меткое слово всегда было в почете, оно любую силу оборет. Старик Терентий знал это прекрасно и умело этим пользовался. Попервости, вгорячах, я тоже решил не оставаться в долгу, и в от­ вет на прилипшую ко мне кличку окрестил старика Мухомором. Назы­ вал его так пока что за глаза. Терентий носил бордовую фуражку с большущим козырьком и, скрываясь под ней, как под зонтиком, от солн­ ца, здорово напоминал внешне сей ядовитый гриб. И не только внешне... Своим остроумием и наблюдательностью я поделился с другим плотником — толстым и ленивым Кузьмой Барыкой. Этот Барыка был по-своему красив: круглолицый, румяный, чернобровый. Губы под чер­ ными усиками были полные и красные, зубы — ослепительной белизны,-— такой рот иначе и назвать нельзя, как сахарные уста. Прямо парубок с лубочной картинки. За такими хлопцами девки, должно быть, табунами бегают. Только вот ленив больно, в талии отяжелел и пузцо уже поряд­ ком наметилось. — Мухомор?— переспросил Кузьма и долго молчал, соображая. — Це ты здорово придумал!— наконец оживился он и даже по плечу ме­ ня похлопал.— Точно похож на мухомора наш бугор! Только ты забудь про то, хлопец... — Про что забыть?