Сибирские огни, 1984, № 9

что хорошим плотником считался в нашей деревне мой дедушка по от­ ц у— Семен Макарович, но выше саней-розвальней, упряжных дуг, граблей и коромысел он в мастерстве своем не дерзал. Дед же Тихон, судя по заготовкам и готовым изделиям, какие увидел я в его бондарне, делал и беговые кошевки, и легкие дрожки на рессорах, и даже дере­ вянные колеса для телег и бричек с легкими кувшинообразными сту­ пицами. Кроме этого, делал он и кадушки, и всякую мебель, долбил де­ ревянные ступы и корыта, резал кружевные карнизы и наличники для окон. Одним словом, это был мастер на все руки и, видно, высокого класса. Я восхищался поделками деда, трогал ладонями приятное на ощупь гладкое и пахучее дерево и чувствовал себя перед дедом нич­ тожным жалким неумехой. Особенно понравились мне оконные наличники, изукрашенные тонкой резьбой, изображающей диковинные листья и цветы, похожие на те, какие мороз рисует на оконном стекле. Я спросил у деда, как это он умудряется резать, что не скалывает ни единой тончайшей завитушки. — Душу дерева надо знать,— коротко ответил он. Я ловил на себе его быстрые взгляды,— дед словно изучал меня, пытался понять^ что я за человек, на что способен. На душе у меня от этого было как-то неуютно. Он сел на верстак, любовно огладил ладо­ нями выструганную до зеркального блеска доску. На левой руке у него не было большого пальца. Мама рассказывала: дед служил в кавалер­ гардском полку, участвовал в первой мировой войне, был ранен, награж­ ден какими-то крестами. — Сядь, не мельтеши!— строго сказал он. Я присел на чурбачок напротив. Дед все оглаживал доску, и я до­ гадывался, что он собирается и не может начать какой-то трудный для него разговор. — Вот какие дела,— начал он наконеп, откашлявшись.—: В инсти­ тут, значит, собираешься? А мать, а младших ребятишек на ко- .го кинешь? ' ' ^— Учиться хочется, дедушка,— признался я .— Да и так посудить: если в колхозе останусь— какой я им помощник? А выучусь сам — и младших помогу матери на ноги поставить. I — Оно верно,— вздохнул дед.— Разгибаться стала-’ молодежь, к земле спиною поворачиваться. А кто же ее, землю, будет пахать и другое рукомесло крестьянское творить? К примеру, мое плотницкое дело взять: кому я >^ение свое передам, которое, может, не одну сотню лет от отцов к сынам переходило? Так и помрет со мной моя наука? Сына, Василия, на войне убили, ты вот в город бежишь.— Голос его потерял уверенность, в нем послышалась жалоба, печаль. • ■. — Другая жизнь настает, дедушка,— пытался утешить я старика, сам не понимая по своей молодой горячности, что, наоборот, делаю ему больнее.— Погоди вот, машины всякие в деревню придут — зачем они- тогда будут нужны, твои телеги на деревянных колесах? И корыта, и посуду всякую — все из металла на городских заводах делать будут! — И это из железа вырежут?— с горькой усмешкою спросил дед и кивнул на кружевные, причудливой резьбы, оконные наличники, и карнизы. — Ну... без этого прожить можно!— выпалил я, довольный тем, что взял-таки верх над неприступно-суровым, любящим поучать стари­ ком.— Этими безделушками хлеба не намолотишь, а вот когда придут из города комбайны... - — Безделушками?— тихо и удивленно спросил дед.— Сам ты безделушка... Он снова стал прежним: сердито сдвинулись брови, а переносицу рассекла глубокая морщина. Вот: одно необдуманное слово — и все коту под хвост. Вся близость, вся откровенность, которая начала было воз­ никать между нами. Многое я тогда еще не понимал, очень многое... б Сибарские огни 9 ' 81