Сибирские огни, 1984, № 9

Он продолжал посмеиваться, но она, кажется, вовсе не слышала его.' Губы ее шевелились, словно она шептала молитву. Он прислушался, это были ее стихи: Жила-была На краю села Старуха Омёла — Голова бела — От глаз — От зла — На порог садила — Воск лила — Приговаривала — Что-то, что-то втептала шепотом — Шорох шел... Чернила мои'— воды рек, Напишу на листке имярек, Все, которые помню в уме,— Порази их младенческий смех! Ветер-ветряной, Дождь-дождевой, Красное солнце. Гляньте в оконце — Тоску задуйте. Жар залейте. Слезы осушите. Свечку потушите — ш-ш-ш... Ему сделалось неуютно. — Аглая,— негромко позвал он. Никакой реакции. И тогда он почти выкрикнул: «Аглая» — словно испугался неизвест­ но чего. Она взглянула на него кротко и осмысленно: — Ты, наверное, жалеешь в душе, что связался со мной? — Она чуть заметно улыбнулась, отвернулась в сторону и снова будто забыла о нем. Потом сказала напряженным звенящим голосом:— Я у Ивана была вчера... Мы разговаривали... — Аглая, обожди, как разговаривали? Его же не выпускают! — Ну, не выпускают,— нехотя ответила она.— Я сказала врачу, что его невеста, и ему ненадолго разрешили свидание... Знаешь, там так мрачно! Старые здания из красного кирпича, на окнах решетки и высоченная каменная стена. А потом появился Иван. Больничный халат на нем, как на вешалке, болтается. Халат серый, мышиный, и такие же штаны. Болосы ему обстригли, он такой жалкий и несчастный — я едва не заплакала. И еше, замедленные какие-то движения и пустые мертвые глаза. Он оживился только однажды: когда я сказала ему, что на зону взяли те портреты, которые ты с меня писал. Потом мы долго молчали, и когда я спросила его, что ему принести, он ответил, что у него все есть, но вдруг спохватился и сказал: мыло с пастой. И повторил нес­ колько раз, как заведенный: мыло-мыло-мыло... — Почему ты не сказала мне, что была там? — Не знаю... не помню. Что-то помешало, наверное.— Она обхва­ тила себя руками крест-накрест и стала ходить по комнате.— Ничего мне не помешало! — Она остановилась.— Просто когда я там побывала и по­ говорила с Иваном, то на меня это сильно подействовало. Казалось, что это я сошла с ума, а не он, и что меня сейчас запрут за решетку и за каменную стену. Я потом полдороги бегом бежала и, не заходя домой, сразу к тебе в мастерскую пришла. — Это действительно страшно — потерять себя,— с расстановкой произнес он.— Я бы предпочел физическую гибель. — Завтра я уже успокоюсь, а сегодня останься у меня, хорошо? — Она умоляюще глядела на него.