Сибирские огни, 1984, № 9

— Что верно, то верно.— Он смочил тряпку растворителем и стал вытирать руки.— Портрет в академическом стиле я, можно сказать, до ума довел. Я хочу написать следующую вещь... Ты не согласилась бы позировать обнаженной? Всего один или два сеанса?.. Она продолжала говорить, никак не отреагировав на его слова: — Вот Иван, например, почему-то совсем людей не пишет. Это странно, правда? А знаешь, однажды с меня лепили скульптурный портрет! Я получилась смешная и страшная, как гадкий утенок, с длин­ ной шеей и во-о какими глазищами.— Она показала, какими именно, и засмеялась, припомнив неудачную работу неизвестного скульптора. Потом вдруг спросила:— Ты часто пишешь по памяти. Почему? В ответ он пожал плечами: — Не знаю. Не задумывался...— И начал размышлять вслух: —■ Дело, наверное, в том... Видишь ли, эскизы, наброски — это ухваченные мной однажды кусочки образов. Потом я как бы забываю о них. Зани­ маюсь чем-нибудь другим. А в это время во мне проходит какая-то не осознаваемая мною работа, чтобы в один прекрасный момент внезап­ но развернуться в воображении законченным произведением. И кусочки- образы, которые я накопил, как бы являются составляющей его мозаи­ кой, хотя возникшее пелое зачастую весьма отдаленно напоминает первоначальный замысел. А зачем это тебе? — Я много наблюдала за тем, как работают художники,— важно сказала она,— и мне в голову пришел простой вопрос: а как же я сама пишу стихи? — И как же? — А, не знаю...— И она с таким неподдельным изумлением развела руками, что он опять невольно улыбнулся. Девушка осторожно приблизилась к мольберту и с какой-то опаской стала разглядывать свой портрет. — Вот, значит, я какая... красивая.!.—Она посмотрела на Констан­ тина своими прозрачными глазами и сказала далеким голосом: — Иног­ да мне кажется, что меня нет. Лежу я с закрытыми глазами и чувствую: стоит их открыть, и я не увижу вообще ничего, словно бы меня и вовсе не существует. А вот он — существует! — Она указала на портрет.— И будет существовать еще века после моей смерти. Как это несправед­ ливо! — Она забралась с ногами в кресло, обхватила руками колени и замерла, опечаленная и несчастная. — Послушай,— сказал он, чтобы развеять ее тоску,— с кем это ты так мило болтала на улице? — Когда? — с недоверием спросила она. — А вчера! Здоровый такой мужичина с запорожскими усами. — Так это же Вовчик! Тот, что мой скульптурный прртрет ваял. Он хмыкнул и покачал головой: — Ничего себе Вовчик!.. Она лукаво уставилась на него; — А ты что, ревнуешь? — Почему бы и нет? — шутливо заговорил он.— Знакомы мы с тобой уже четыре месяца. Я пишу с тебя портреты. Много ли художни­ ку нужно? Как тебе, наверное, известно, многие великие живописцы преклонялись перед своими моделями, потому что они воплощали их тип красоты. А чем я хуже других? — Ну-у...— разочарованно протянула она,— я думала, ты взаправ- ду__ и она глубоко вздохнула. Потом, помолчав, сказала: — Я буду те­ бе позировать как ты хочешь, потому что... потому что... я люблю тебя!— и она спрятала лицо в ладонях. Он медленно повернулся к ней, осторожно запустил пальцы в свет­ лые кудряшки. Она сидела, замерев, а он тихонько гладил ее по голове, как ребенка. Потом она встрепенулась, отвела его руку и сказала, не поднимая глаз;