Сибирские огни, 1984, № 9

Константин несколько мгновений не произносил ни слова, потом заговорил, веско и торжественно: — Сергей, обрати внимание на этого человеческого трутня, который уже пообещал мои деньги неизвестно кому. Да ладно тебе! — смутился Петр.— Я тут поесть кой-чего ку- пил.— Пятясь задом, он ретировался на кухню. Подмигнув ободряюще своему гостю, Константин сказал: — Не тушуйся! Он ничего, когда кина не гонит. — Я и не тушуюсь,— почему-то шепотом отвечал тот. Когда они вошли в кухню, Петр уже закончил сервировку. На столе стояли три пустых стакана, тарелочка с нарезанной колбасой, необычной формы керамическая емкость, обглоданная по краям, в ней лежала холодная картошка в мундирах. — Ну,— вдохновенно сказал Петр,— для сугрева! — И разлил в стаканы янтарного цвета вино. Лотом выпили еще, за знакомство, и Петр начал приставать к Сергею: — Вот ты сказал, что в обкоме комсомола работаешь. А почему нам, молодым художникам, от вас никакого внимания нет? На произ­ водстве ты бываешь, планом интересуешься, а мы тебе — до фени. Сергей жевал колбасу, беззлобно изучая Петра своими умными , голубыми глазками. — Я, Петр Батькович,— наконец заговорил он,— работ твоих пока не видел, но априори сочту их замечательными. Поэтому ты прав: мы обязаны помогать молодым. Петр продолжал басить; — Наверху сядете и до искусства вам, как до луны, делается. А искусство — это же... это же...— Он махнул рукой.— Лучше я стихи почитаю: Когда б на роду мне написано было Лежать в колыбели богов, Меня бы небесная мамка вспоила Святым молоком облаков. И стал бы я богом ручья или сада, Стерег бы хлеба и гроба, Но я человек, мне бессмертья не надо. Страшна неземная судьба. Спасибо, что губ не свела мне улыбка Над солью и желчью земной. Ну что же, прощай, олимпийская скрипка, Не смейся, не пой надо мной. — Чьи стихи? — спросил Константин. — Стыдно не знать, друг. Вы думаете, Петр груб? Петр ничего не видит и не понимает... Рильке... «Песнь любви»... . ев о , как держать мне надо душу, чтоб она твоей не задевала? Как ее мне вырвать из твоей орбиты? Как повести ее по той из троп, в углах глухих, петляющих, где скрыты другие вещи, где не дрогнет мрак, твоих глубин волною не омытый? Но все, что к нам притронется слегка, нас единит,— вот так удар смычка сплетает голоса двух струн в о д и н. • Какому инструменту мы даны? Какой скрипач в нас видит две струны? * О песнь глубин! Он поочередно посмотрел на каждого и улыбнулся тонкой улыб­ кой, печальной и чуть скептичной; улыбкой, не свойственной тому » Петру, которого прчти ежедиевно наблюдал Константин и которого, - как оказалось, совсем не знал.