Сибирские огни, 1984, № 9

И я ! — обрадовался Константин.— На самолетостроении, только не доучился. Некоторое время работали молча. Потом Сергей спросил: — А где ты на художника учился? В самом Питере.. Институт живописи, скульптуры и архитекту­ ры имени Репина,— с удовольствием произнес Константин полное наз­ вание бывшей Академии художеств. — Солидно. Слыхал. А здесь у нас чем заниматься станешь? 1ворить,— невесело усмехнулся Константин.— Начал уже.— Он кивнул на будущий планшет и ловко загнал с одного удара гвоздь по самую шляпку.— Раньше, когда молодой-глупый был, не так все это мне представлялось,— он тихонько вздохнул,— фанфар, конечно, и по молодости не ждал, но мечты всякие идиллические в голове бродили. Потом в Академию приняли, и розовые картиночки вовсе поблекли. Труд, труд... плюс крупицы таланта. Сергей покосился на него насмешливым взглядом. Константин перехватил этот взгляд и как ни в чем не бывало продолжал: — Не думай, я не рисуюсь, все проще и сложнее. Я когда в богем­ ную среду попал, так здорово обалдел вначале, потом ничего, пообтер­ ся. Для советского инженера с дисциплинирующим математическим началом это ого-го!.. — Это почему? Чем они такие страшные? — Страшные? Д а ничем! Своеобразные. Все — индивидуальности. И амбиции! Без амбиций никуда!..—: Он вогнал очередной гвоздь.— На двух первых курсах сплошь гении. К четвертому все трезвеют. Только это того хуже, когда вдруг человек осрзнает, что никакой он не. гений — а дай бог хоть кусочек таланта на прожитие: ведь и это не у всех... Здесь разыгрываются трагедии. Настоящие. Человеческие. — И ты? — Нет. Впрочем, вру! По временам я себе, ух, каким казался! Микеланджело... Пикассо... Потом смотрел на свою работу и видел: не хватает чего-то. А в искусстве это «что-то» все определяет. — Не понимаю я этого Пикассо. Черт те чо! — По этому поводу Илья Эренбург интересный диалог дает,— невольно усмехнулся Константин,— между Пикассо и известным нашим писателем. З а точность не ручаюсь — за смысл вполне. П и с а т е л ь . Я некоторых ваших вещей не понимаю. Почему вы иногда выбираете форму, непонятную людям? П и к а с с о. Скажите, вас учили в школе читать? П и с а т е л ь. Разумеется. П и к а с с о. А как вас учили? П и с а т е л ь, смеясь. Бе-а-ба... П и к а с с о . Как и меня — «ба».. Ну, хорошо, а живопись вас учили понимать? Писатель рассмеялся и заговорил о другом. Сергей Белов покраснел. — Я когда сюда домой возвращался,— как ни в чем не бывало продолжал Константин,— всякие перспективы представлял. А прие­ хал...— он замолк и с яростью вбил несколько гвоздей.— Работы для мо­ нументалиста — никакой. Базы потому что нет для настоящих монумен­ тальных работ. Вишь, чем занимаюсь! — Что-то больно ты зол на наш город! — подчеркнул слово «наш» Сергей. — Я?! Зол?! — с возмущением воскликнул Константин.— Да я про­ сто святой, что не иду на приступ всего того дерьма, что подается под соусом искусства! Художники больше по заказам да хоздоговорам рабо-, тают. А ведь заказчику надо потрафить. А он, бедный, уверен, что лучшая картина это когда все «как на фотографии». Что с него взять, если сами художники об импрессионистах в шестидесятых годах вспомнили!.. Ка­ кой-то чиновник из Академии художеств трясся за свой пост и думал, как бы чего не вышло!