Сибирские огни, 1984, № 9

бездумно любуясь облаками, навевающими странные бесформенные фантазии. Он вздохнул и принялся делать наклоны вперед, стараясь коснуться пола всей поверхностью ладоней. — Долго ты еще...— заорал было бесцеремонно ворвавшийся Петр, не вынеся своих одиноких страданий, и осекся испуганно,— ты это чего? Гимнастикой занимаешься, что ли? Совсем сбесился! — Что ли — что ли!..— весело ответствовал ему Константин, подпры­ гивая на одной ноге.— В здравом теле — здоровый дух! Как там насчет мастерских? — Д а пропади они, мастерские эти!..— Петр обхватил свою налитую чугуном башку и прибавил пару идиом. Мастерские художников-монументалистов находились у черта на куличках, если считать от Пентра. Они долго и терпеливо торчали на остановке, дожидаясь автобуса, но по закону подлости автобусов не было вовсе или Же все они направлялись в противоположную сторону. Тогда они призвали проклятия на разнесчастный автобусный маршрут, припомнив всех предков автобуса до кеба включительно, втиснулись в переполненный троллейбус, очевидно по чистой случайности направляв­ шийся именно в их сторону, и наконец-то поехали. Путь предстоял неблизкий. Вдоль Главного проспекта мимо Дома Ленина, по-над набе­ режной, потом через Октябрьский коммунальный мост, мимо Теле­ центра... Мастерские оказались длинным каменным строением, скорее напоминавшим заводской цех или животноводческое помещение. Через застекленный, с потеками застарелой грязи потолок внутрь проникал дневной свет, который при этом терял свою яркость и сворачивался в длинные сероватые конусы, в которых танцевали светлые пылинки. Яростно чихнув несколько раз от вездесущего пыльного облака, они прошли в складское помещение, где повстречали мрачного черно­ бородого дядю, набиравшего для скульптурных работ глину и гипс. Там же находился завскладом. — Наше вам почтение, Афанасий Григорьевич! — заискивающе пробасил Петр, пожимая ему руку. — Петя выскочил! — чему-то обрадовался кладовщик.— Сто лет —■ сто зим!.. А второй-то кто? Не припомню...—Он с прищуром разгляды­ вал Константина глубоко запавшими глазками под седыми кустистыми бровями. Был он совершенно лыс, плотный, квадратный, крепко стоящий на земле обеими ногами. — Эт, Григорьич, друг мой из Питера. После Академии. Ему тут работенку одну на заводе подкинули — два стенда оформить. Нам бы орудий производства... — Чего,— сразу погрустнел завскадом,— оно конечно. Отпущу вот только товарища Путейца — и поищем. Мрачный дядя, между тем, взвалил себе на спину один из бумажных мешков с гипсом и поволок его к стоявшей во дворе машине. — Ну, как он тебе? — спросил Петр.— У нас его прозвали «Синяя борода». Ни с кем словечком не перемолвится! Буркнет среднее между «здрасьте» и «пшелкчерту» и пошел себе дальше, если вообще на твое появление хоть как-то отреагирует. А скульптор что надо! Путеец вернулся, забрал очередной мешок и молча потащил. — И чего человек надрывается? — осудил кладовщик громоглас­ но.— Вот ведь тачка припасена для этого. Возьми, погрузи, отвези к машине, как все порядочные люди делают. Так нет, все навыворот надо. Тьфу! — Ладно, грабьте давайте! — повернулся он к ним с хитренькой усмешечкой, когда жутковатый Путеец удалился наконец с последним мешком. — Д а нам, Григорьич, много не надо,— ласково начал Петр,— нам бы для стендиков все... ну, гуашку бы, кисти, флейцы, поролончику. А еще лучше — готовые бы планшеты...