Сибирские огни, 1984, № 9

— Аглая тоже художница? ' ' — Не-ет,— голос Петра потеплел,— но своя. Девятнадцать недавно исполнилось. Стихи пишет. Поэтесса... — Он по-доброму улыбнулся.— Тебе должна понравиться; светленькая такая, легонькая — чисто эльф. Я однажды из-под машины ее выхватил — задумалась, видите ли!„ — Она твоя... — Не было, не было, не было! — возмущенно запротестовал тот.— Мы с ней исключительно друзья. Она... Ну, как бы тебе объяснить? Не от мира сего, что ли. Для меня вроде младшей сестренки. — Чем угощать-то гостей будем? Пойду в магазин прогуляюсь.— Константин поднялся. — Сгоняй давай, сгоняй! — Петр нахмурился и снова взялся за па­ литру.— Пришел тут, понимаешь ли, мешать! Робко звякнул дверной звонок. «Женская рука»,— подумал Кон­ стантин сквозь дрему. Он слышал, как быстро протопал по коридору Петр, как засмеялся довольно и весело. И даже почудилось ему, будто услышал в ответ нежный голосок,— но в этом он не был уверен. Снова шаги Петра, и вот рокочущий голос уже доносится из его мастерской. И голос этот удаляется, удаляется, а в воображении начинает возникать об­ раз какого-то хрупкого создания, скорее духа или призрака, нежели ре­ альной девушки. «Еще и стихи пишет»,— усмехнулся он, прикрывая глаза и отдаваясь игре фантазии. Вдруг ему показалось, что в мастерской находится кто-то еще. Глу­ пости какие! Он лениво повернулся на бок, диван скрипнул. Он зевнул и открыл глаза. Она стояла посредине мастерской, высокая и худенькая, в черном свитере и темной юбке. Ее светлые глаза смотрели на него чуть исподлобья, с любопытством и некоторым страхом. — Откуда ты, прелестное дитя? — поинтересовался он и сел. Она действительно была, непростительно молода. Облачко очень светлых кудряшек спадало на лоб и щеки. Прическа а-ля русский негр. Она все еще наблюдала за ним, не зная, как себя повести. И вдруг сказала: — Я за вами пришла. Петр зовет... — помолчала и тихонько рас­ смеялась.— Все я вам наврала! И никуда вас Петр не зовет! Просто я такая любознательная.— Нежные щеки ее овального личика порозовели от смущения, но она не уходила. — Любознательная, значит...— Он задумчиво разглядывал ее. Странное дело, тот образ, который родился в его сознании, удивительно гармонировал с этой реальной девушкой во плоти и крови.— Вы мне приснились,— сказал он,— только что. — Так не бывает,— подумав, серьезно сообщила она,— вы шутите. Петр тоже надо мной всегда смеется. Только я не обижаюсь— он хо- ■роший. — Да,-хороший... — Пока вы спали, я разглядывала фрески. Это ничего, что без спро­ су? Я у Петра спрашивалась, он разрешил, сказал, что вы не рассерди­ тесь. Знаете, они такие чудесные! — Она задумалась ненадолго.— Они какие-то мощные. Кажется, что этот скиф живой, что лошадь только на миг замерла на скаку. А этот грифон... В нем скрыта такая уверенная в себе и злобная сила, что... Брр! — оца поежилась.— Ну его! Пока вы спали... — Я не спал. — А что вы делали, дремали? Но это не имеет значения. Я вас рассматривала.— Она на миг оробела, но, увидев, что он не реагирует, продолжала; — Когда Петр еще раньше сказал мне, что у них новый со­ сед появился и что зовут его Константином, и у него есть борода, то я почему-то подумала, будто вы обязательно должны быть таким огром­ ным, молчаливым, суровым, как... как медведь. И бородища черная, 'ло­ патой,— она не выдержала и засмеялась над тем воображаемым портре