Сибирские огни, 1984, № 9

детстве? Когда прекрасный, вечный и добрый мир состоял из ярких солнечных пятен, а время текло так медленно, что его словно бы не было вовсе. Я был счастлив, потому что был бессмертен...» В седьмом часу вечера он ел •М'ороженое на площади Калинина, потом ж евал горячие пирожки и запивал газировкой. Он заново по­ знавал свой город... Ж ара начинала сп ад а т ь ,‘но июльское солнце еще стояло высоко над горизонтом. Константин собрался было побродить по центру, но подошел 32-й автобус, и он решительно втиснулся в него. Вылез на «Березовой роще»... Ее двор... и столик еще цел. А тополек подрос!.. ...С момента его первого посещения квартиры Дианы прошло уже две недели, однако она ни словом пока не обмолвилась о портрете. Бо­ лее того, стоило ему завести разговор на эту тему, как она ловко, без видимых усилий переводила течение беседы в другое русло. Виделись они часто; почти каждый день. Она предлагала ему чай или кофе, смот­ ря по настроению, а потом расспрашивала обо всем на свете или мило болтала сама. Обо всем — кроме живописи. » По отношению к ней у него возникло какое-то двойственное, труд­ но определимое чувство. Подсознательно он чувствовал, что она не может любить его и что их встречи и беседы имеют какую-то непонят­ ную для него цель, однако, несмотря на это, боготворил ее и всячески пытался доказать свою любовь. Она как должное воспринимала зна ­ ки его поклонения. По временам ему даже казалось, что она как бы стесняется своей красоты и хотела бы умалить ее воздействие. Общение с ним явно занимало ее, и тЬгда ему представлялось, что стоит сделать еще одно, совсем крохотное, усилие — и она тоже по­ любит его. Разницы в возрасте для него не существовало: первая лю­ бовь вне критериев разума. И вот, словно что-то решив для себя, она наконец-то позволила ему начать работать над своим портретом. Еще с вечера он заложил в этюдник нужные краски, приготовил загрунтованный зеленоватым грунтом заветный холст. В постель з а ­ брался рано, и потом долго грезил наяву, с открытыми глазами, вооб­ р аж ая рядом с собой Диану и... Впрочем, дальше этого воображение не шло. Дальше был провал в ничто, бездна. Он набрал ее номер. — Помню... знаю... около трех... — голос у нее был заспанный, она была сова. . Он положил трубку и подпрыгнул к потолку, выкрикнув во весь голос: — Диана! Диана... После завтрака взялся за карандаш. Ее образ неотступно довлел над ним. Ее ь^ибкое и мускулистое тело таило в себе хищную силу ус­ нувшей пантеры, а дерзкая разящая красота парализовала фанта­ зию. Карандашный набросок будущего портрета не давался. Пробило два. Он с досадой отбросил альбом: решения портрета не было. / Он шел к Диане — он спешил к Диане — он летел к Диане. Одна­ ко где-то на границе между сознанием и бессознательным шла упор­ ная, изматывающая мозг работа. «Какой дать фон? Зеленоватый? Се­ ребристый?.. Пусть зеленый. Но какой оттенок? Молоденькой веселой травки с примесью голубизны; хром-кобальт светло-зеленый с добав­ кой церелиума... Фон должен звучать плотнее. А если зеленый хром? Крепкая зелень и плотная. Нет, несколько тяжеловата! Взять изум- рудку?.. Пожалуй, в ней раскроется нужная игра зелени. Изумрудная зелень... Эффектным аккордом проявится медь волос, золото бликов в волосах...» /" Она открыла сразу, словно ждала за дверью. Жадный взгляд худож­ ника разом запечатлел ее на сетчатке глаза. Он вошел и отвернулся, делая вид, что ищет место, куда прислонить этюдник, но в память уже