Сибирские огни, 1984, № 9

днями с кинематографической быстротой. Наконец наступила пятни­ ца. В двенадцать десять из аудитории № 313, аккуратно притворив за собой дверь, вышел образцово-показательный студент Гребнев; в-руке у него свято сияла потрепанная синяя зачетка, в которой медленно вы-’ сыхала заретная последняя подпись. Зачетная неделя навсегда кану­ ла в тартарары. Дома было спокойно, прохладно и тихо. Он устало повалился на диван — лихорадочное возбуждение последних дней постепенно схо­ дило на нет, оставляя вместо себя вязкую пустоту и глухое раздраже­ ние. «Все,— думалось ему,— конец. Сдал. А зачем?..— закралась пре­ дательская мысль.— Хотя в наше время диплом... Время-в’ремя- время! Терять время — преступно!» — Он вскочил на ноги и принялся расхаживать по комнате. Но вдруг остановился — перед глазами за- змеились тяжелые медные пряди. Диана! Он звучно хлопнул себя в лоб — балбес! Нет, каков балбес? Я же свободен! Совершенно свобо­ ден! Он кинулся к телефону. Длинные и безучастные гудки. Она же на работе!.. Вернувшись к себе, он попытался представить себе ее лицо — и не смог. Что-то неуловимое и русалочье было во всем ее облике. Он подошел к зеркалу и долго рассматривал свое отражение с округлым, по-юношески мягким подбородком и детски пухлыми еще губами. Ему хотелось видеть себя по-мужски жестким и мужествен­ ным, а тут... Он непроизвольно вздохнул. И румянец этот идиотский! Огорченный, он отошел от зеркалаб и взялся за карандаш. Привычно побежали линии, стараясь запечатлеть ускользающий образ Дианы. Через некоторое время он отвел альбом на расстояние вытянутой руки и, склонив голову к плечу, поглядел на рисунок. — Плохо,— сказал вслух самому себе и зашвырнул альбом на стол. Вечером он осторожно взял трубку и набрал номер. — Алло,— мягко сказала она в самое его ухо,— слушаю вас, алло... — Здравствуйте, меня зовут Константин Гребнев,— торопливо проговорил он затверженную фразу,— мы с вами на набережной разго­ варивали в воскресенье, помните? — Знаю, хорошо... Зайдите завтра часика в четыре. Сможете? — В четыре? Да. — Адрес запишите, адрес,— усмехнулась, наверное, на его тороп­ ливость,— Фрунзе, 55, кв. 27. Ну, до завтра, Константин Гребнев! «До завтра... она сказала — до завтра!..» — Он перевел дух. На седьмой этаж он взбежал по лестнице — нужно было как-то справиться с волнением — и замер надолго перед дверью, обитой чер­ ной искусственной кожей. Наконец позвонил и сГоял, окаменев,— толь­ ко набатом била в голову кровь. И вдруг дверь открылась. — Входите,— негромко сказала она, отступая внутрь. Он вошел и остановился у порога. — Вот вам обувь из самой Бухары,— подала ему яркие туфли с длинными, восточно загнутыми вверх носками.— И проходите сюда,— скользнула в комнату. Его вдруг пронзило странное ощущение нереальности происходя­ щего с ним. Или, быть может, в присутствии Дианы сама реальность утрачивала свои привычно-устоявшиеся формы и делалась зыбко-те­ кучей? Прислонив к стене свой этюдник, он пошел следом за нею. — Располагайтесь,— легким жестом узкой руки 'указала на кресло. Он сел и тут же мучительно принялся искать тему для разговора. Она не пыталась помочь ему. Ее большие, полуприкрытые как бы сонными веками г-чаза глядели на него не мигая! Лиловое; тончайшего шелка, одеяние, напоминавшее японское кимоно, было заткано сереб