Сибирские огни, 1984, № 9

ляются истоки и пороки того стиля руко­ водства, который им олицетворяется. «...У нас... слишком уж покладистый и от­ зывчивый рабочий класс: надо — значит, на­ до. Такого нигде не найдешь. Некоторые ад­ министраторы этим исправно пользуются. Нет бы по-настоящему подумать и спланиро­ вать производство, где надо — механизиро­ вать, повысить вооруженность рабочего, по­ высить производительность. Но ведь это трудно. Тут надо глубоко вникнуть в произ­ водство, до самого дна, вывернуть и вблизи посмотреть, изучить, разобраться, дойти до сути. Не каждому под силу. Вот и берем что поближе,' что на самой поверхности лежит. Куда как проще — по двенадцать в сутки. Вот и получается: свое неумение организо­ вать, свою нераспорядительность н неради­ вость — все покрываем сверхурочными; как в безбренсном море, грехи свои в сверхуроч­ ных часах топим. И вое шито-крыто. А рабо­ чий выдюжит. И результат — качество, о котором мы много говорим, а сами забыли, что оно такое». Что можно сказать по поводу этих сен­ тенций? Только одно: все это не ново, все это опять же на уровне изобретения пре­ словутого велосипеда. Да и в целом повесть В. Осипова, увы, ничего, кроме подтвержде­ ния банальных истин, нам не дала, никаких новых проблем — ни технических, ни нрав­ ственных, человеческих — нам »г открыла. Добросовестный, талантливый рабочий обеспечил общую победу, но и карьерист не остался внакладе — добился повышения. Никакого серьезного анализа этого парадсж- са в повести, увы, нет. В повести Михаила Шаломаева «Срочный з^каз» («Звезда Востока», 1983, № 1—2) пе­ ред нами предстает еще одна «научно-тех­ ническая» история. Причем сюжетные пред­ посылки в этой повести почти такие же, как и в «Карьере» В. Осипова, Эксперимен­ тальный станкостроительный завод получа­ ет по линии министерства задание: подго­ товить для смежного предприятия техниче­ скую документацию на шесть сложных аг­ регатных станков. Вся ответственность, вся тяжесть этого министерского заказа ло­ жится, естественно, на КБ завода, которое и так работает с перегрузкой. Да тут еще как на грех, буквально нака­ нуне получения заказа, «скорая» увозит в больницу с инфарктом главното конструкто­ ра Олега Степановича Парфенова, и на­ чальство вынуждено на его место поста­ вить молодого инженера Алексея Панкина. Ситуация, как принято говорить в подобных случаях, экстремальная. Однако энергич­ ный новоиспеченный «и. о.» успевает мгно­ венно сориентироваться: ведь если КБ под его руководством справится с заданием, то его, Алексея Панкина, непременно и заме­ тят, и отметят, и, быть может, вообще ос­ тавят в кресле главного конструктора, по­ скольку Олег Степанович болен серьезно, да уже и в пенсионном возрасте... Как видим, и у М. Шаломаева появляется мотив карьеры, «кресла» — с той, правда, разницей, что в отличие от героя В. Осипо­ ва, пытающегося «погреть руки» на неуда­ че, Алексей Павкин, напротив, лично и кровно заинтересован в точном исполнении заказа. Вот почему он не просто с энергией, а прямо-таки с яростью берется за пору­ ченное дело: ему удается и убедить днрек- тора завода дать в его распоряжение солид­ ный премиальный фонд, и выбить новое помеьдение, и уговорить кое-кого из кон­ структоров отказаться от очередного от­ пуска... Много чего удается — притом сра­ зу, с ходу — этому хваткому, напористому парню, так что уже с первых глав нам ста­ новится ясно: судьба «срочного заказа» в надежных руках, и его исполнение— лишь дело техники. Однако тут с главным героем начинают происходить странные веши. Чем больших успехов добивается Алеша на службе, тем наглее, циничнее, низменнее, черствее ста­ новится он сам. Он склоняет к сожительст­ ву жену Сергея Воротынцева (кстати, од­ ного из самых талантливых конструкторов, благодаря которому, собственно, и был так блестяще выполнен срочный заказ), а по­ том заявляет ей: «Не арканом же я тебя волок»; он пишет нежйые письма своей ма­ тери, а затем наносит ей тяжелый удар, не только не дав «согласия» на ее бряк с Оле­ гом Степановичем, но усмотрев в этом «под­ лость» и «низость»;'' самого же Олега Сте­ пановича, учителя и наставника, он дово­ дит до второго инфаркта, а затем произносит на его могиле «прочувственную речь» и начи­ нает ходатайствовать о присвоении заводу имени О. С. Парфенова... Прямо скажем, страшный и вместе весь­ ма совремеь4ный тип намечается в повести М. Шаломаева. Причем тип, за которым стоит определенное явление, в котором уга­ дывается определенная «идея». Что в та­ ком случае надлежит делать автору? Навер­ ное, только одно: исследовать, докапывать­ ся до корней, доискиваться до первопричин, наконец, развивать найденный им тип, при­ давать ему завершенность и законченность. Но вот этого второго, самого необходимого и решительного, шага в художественном исследовании г е р о я и стоящего за ним я в л е н и я автор, к сожалению, не сделал. У меня сложилось впечатление, что М. Шаломаев просто-напросто испугался, ужаснулся, увидев вдруг, в какого монстра, в какое чудовище грозит превратиться его Алеша Павкин. «Ужаснулся», быть может, сказано сильно. Но так или иначе, а рука у автора дрогнула, и, как результат, появи­ лась совершенно фальшивая заключительная глава, где М. Шаломаев стал вдруг припи­ сывать своему герою разного рода терзания и муки совести. Алеша Павкин разом и «испытал потрясение», и «душевная зор­ кость» у него обнаружилась, и всё прош­ лое «перед ним до неузнаваемости пред­ стало, обретая новый и чаще всего непри­ глядный смысл», и вообще почувствовал он «разлад с самим собой». И герой наш му­ жественно отказывается от кресла, к кото­ рому так стремился. Финал, слов нет, очень даже трогательный и вполне .назидательный... Читая повести «Карьера» и «Срочный за­ каз», невольно задаешься вопросом: а сто­ ит ли вообще тратить время и словесный матеьжал на разработку разного рода науч­ но-технических сюжетов, коли эти сюжеты, как правило, не дают сколько-нибудь зна­ чительных художественных открытий, ма­ ло что прибавляют к нашим познаниям о сокровенных тайнах человеческого бытия? «Земля помогает нам понять самих себя,