Сибирские огни, 1984, № 9

о науке, о ее роли в судьбе человечества он размышлял немало. Вот что писал он, в частности, в своем знаменитом трактате «Что такое искусство?»: «Мы очень радуемся и гордимся тем, что наша наука дает нам возможность восполь­ зоваться энергией водопада и заставить эту силу работать на фабриках, или тому, что мы пробили туннели в горах, и т. п. Но го­ ре в том, что эту силу водопада мы застав­ ляем работать не на пользу людей, а для обогащения капиталистов, производящих предметы роскоши или орудия человеко- истребления. Тот же динамит, которым мы рвем горы, чтобы пробивать в них туннели, мы употребляем для войны, от которой мы не только не хотим отказаться, но которую считаем необходимою и к которой не пере­ ставал готовиться. Если же мы теперь умеем привить предо­ хранительный дифтерит, найти Х-лучами иголку в теле, выправить горб, вылечить сифилис, делать удивительные операции и т. п.. то и этими приобретениями, будь они даже неоспоримы, мы не стали бы гордить­ ся, если бы мы вполне понимали действитель­ ное назначение настоящей науки. Если бы хоть 1/10 тех сил, которые тратятся теперь на предметы простого любопытства и прак­ тического применения, тратились на истин­ ную науку, учреждающую жизнь людей, то у большей половины теперь больных людей не было бы тех болезней, от которых выле­ чивается крошечная часть в клиниках и больницах; не было бы воспитанных на фаб­ риках худосочных, горбатых детей, не было бы, как теперь, смертности 50 процентов детей, не было бы вырождения целых по­ колений, не было бы проституции, не было бы сифилиса, не было бы убийства ротен тысяч на войнах, не было бы тех ужасов безумия и страданий, которые теперяшняя наука считает необходимым условием че­ ловеческой жизни», С этими скорбными откровениями Тол­ стого прямо перекликается знаменитое вы­ сказывание Достоевского о том, что «циви­ лизация вырабатывает в человеке только многосторонность ощущений и... решитель­ но ничего больше». «Замечали ли вы,—- продолжал далее писатель,— что самые утонченные кровопроливцы почти сплошь были самые цивилизованные господа... По крайней мере, от цивилизации человек стал если не более кровожаден, то уж, наверное, хуже, гаже кровожаден, чем прежде...» И вообще, заключал Достоевский, человек «еще далеко не п р и у ч и л с я поступать так, как ему разум и науки указывают». Нет, наши великие писатели не прошли мимо технической революции XIX века. Другое дело, что они не восторгались этим явлением, подходили к нему с известной долей скепсиса, вглядывались в него насто­ роженно, с опаской. Ни Тургенев, ни Досто­ евский, ни Толстой, ни Чехов не были вра­ гами науки, они, как и все просвещенные люди своего времени, видели в научных достижениях торжество человеческого ра­ зума. Но при этом они всегда задавались вопросом: а что дают эти великие научные открытия народу, человечеству? Что они несут ему — благо или новые беды и стра­ дания? Разумеется, с приходом Советской влас­ ти, с установлением нового строя в нашей стране роль науки и техники в жизни об­ щества изменилась коренным образом. Технический прогресс стал выполнять свое прямое назначение— служить интересам трудящихся масс, поднимать их материаль­ ное благосостояние. На эту- тему, полагаю, нет смысла широко распространяться. Всем известно, каких успехов добился наш народ во всех отраслях, во всех сферах производ­ ства, благодаря именно техническому прогрессу. Но значит ли это, что мы имеем все ос­ нования поставить знак равенства между «добродетелью» и «наукой»? Можем ли мы утверждать, что н аш технический прог­ ресс повлек и влечет за собой столь же быстрый прогресс самого нашего сознания, самой н а ш е й человеческой нравствен­ ности. Думается, на сей счет рано оболь­ щаться. Ибо, как ни прискорбно, но мы не­ редко встречаемся с явлениями обратного порядка, когда прогресс технический отнюдь не совершенств-ует иных наших сограждан, а способствует, ' напротив, развитию в них далеко не лучших человеческих качеств. Уже давно, к примеру, все мы замечаем, что широкое внедрение в наш повседневный быт техники (автомобилей, телевизоров, холодильников, всевозможной звукозапи­ сывающей аппаратуры и проч.) повлекло за собой рост потребительства, обернулось це­ лым рядом других негативных явлений. Допустим, массовое развитие автомобилиз­ ма привело к настоящему варварству по отношению к природе: человек за рулем стал теперь проникать в самые отдаленные лес­ ные и речные угодья и такие там стал учи­ нять надругательства над беззащитными деревьями, кустраниками, полянками, не го­ воря уже о «братьях наших меньших», стал там вытворять такое, что не позволял себе, наверное, даже самый дремучий питекант­ роп... И все эти безобразия, вполне резонно именуемые цивилизованным варварством, объясняются одной, в общем-то простой, причиной -/- низким уровнем сознания, от­ сутствием элементарной нравственной куль­ туры. Как это ни печально, но приходится признать, что научно-технический прогресс, став торжеством человеческого разума, ин­ теллекта, не стал пока еще торжеством че­ ловеческой совести, духовности, нравст­ венности. Не здесь ли кроется одно из самых глубоких, самых острых противоречий эпохи НТР? И не здесь ли следует искать главную причину творческих неудач тех писателей, которые обращают­ ся к теме НТР? Ведь большинство • так называемых «энтээровских» произведений строятся по одной модели: коллектив или группа уче­ ных (изобретателей, рационализаторов, ис­ пытателей) бьются над разрешением какой- то сложной проблемы, проводят опыты, рас­ считывают варианты, выдвигают новые тех­ нические идеи и проч. и проч.; коллективные усилия увенчиваются в итоге успехом, и авторы выдают эту научно-техническую вик­ торию за такое достижение, которое непре­ менно должно автоматически .роднять всех причастных к нему на новую духовно­ нравственную высоту. Впрочем, давайте обр.атимся к конкрет­ ным примерам. В журнале «Урал» (Мз 4, 1983) опубли