Сибирские огни, 1984, № 9

сюлечки». Ударник показывает заготовлен­ ный набор инструментов. Оживление в ор­ кестре, каждый считает своим долгом про­ комментировать необычный вид инструмен­ тов. «Великолепно»,— говорит солист. Не­ обходимая пауза, необходимая разрядка, и вот уже оркестр пускается в свой тяжелый путь с «висюлечками», чуть-чуть отдохнув­ ший, по-прежнему объединенный общей целью — сыграть произведение до конца. — Вот здесь двадцать четвертая ььифра, почему вы не играете? Вы заканчиваете перед двадцать шестой цифрой. Тромбоны! Все то же самое. Медленно! Вступает в диалог солист, у которого есть свои претензии к оркестру. — Да мы это сделаем, но позже, сейчас нельзя... Снова звучит музыка. — Опять не вышло. Внимание, я пока­ зываю каждую цифру. Сейчас играем без рояля. Цифра двадцать четыре. Вступление ясное, пианиссимо. Играйте! Звучит музыка. — Двадцать пятая цифра, ударники, двадцать пятая цифра!! Ударники, которые уже сочли себя сво- * бодными, бегут к своим местам. Очередная разрядка: все веселятся, все довольны. Сейчас может последовать монолог о дис­ циплине. Но нет, на этот раз обошлось. По сути, на этой репетиции идет коллек­ тивное обсуждение будущего исполнения произведения, представляющего немалые трудности. Партитура здесь дает каждой группе инструментов относительную свободу самовыражения в границах, очерченных ав­ тором, поэтому в целом ряде мест задача ди­ рижера заключается не столько в том, что­ бы следить за правильностью текста, сколь­ ко в том, чтобы управлять общим процес­ сом звукоизъявления. ...Оркестр медленно подходит к рубежу 26-й цифры. — Вот здесь и началось,— говорит маэстро.— Пошли! Туба! Вместо звучания тубы раздается громкое чихание. Опять разрядка. Половина ор­ кестра потешается, половина не обращает внимания. Это необходимый оркестрант­ ский фольклор. Снова и снова дирижер поднимает па­ лочку, снова и снова оркестр пытается пре­ одолеть трудности партитуры. Пианист в этой работе не участвует, вы­ учил свою партию и теперь терпеливо ждет, когда же оркестр будет готов к совместно­ му музицированию. А между тем движение оркестра привело уже к 36-й цифре. — меня есть еще одна минута для повторения этого эпизода. (В действитель­ ности, на часах без одной минуты два). Это, конечно, некоторая бравада,— эпизод идет больше минуты,— но никто не возра­ жает, все готовы довести до конца начатое дело, и оркестр, повинуясь своему руково- . дителю, еще раз проходит трудное место. — Приготовьились, 25-я цифра, играем •пац-па-пам, па-пам! Этот, почти стенографический, отчет с ленты магнитофона очень показателен для _гворческой, деловой и чрезвычайно продук- тивной атмосферы, существующей в ор­ кестре. Легко ли ее создать, типична ли она? Мне приходилось бывать на репетициях оркестров, где взаимоотношения дирижера и коллектива были похожи на взаимоотно­ шения людей, вызвавших друг друга на дуэль и ждущих знака, чтобы спустить ку­ рок или взмахнуть шпагой... Мне приходи­ лось наблюдать репетиции, где взаимоот­ ношения дирижера и оркестра были пре­ дельно накалены на почве профессиональ­ ного «несмыкания», когда консервативно настроенным музыкантам не хотелось иг­ рать новую музыку, за которую ратовал дирижер, и они делали все возможное, что­ бы продемонстрировать свое нежелание... .Мне приходилось видеть репетицьии, где ди­ рижер в качестве основного средства про­ фессионального воздействия и общения с оркестром выбирал слово и мучил оркест­ рантов настоящими лекциями по истории и теории музыкального искусства, потрясая эрудицией, которой мог позавидовать про­ фессиональный музыковед. Музыканты уми­ рали от скуки, не потому, что не ценили эти знания или были равнодушны к уче­ ности, а просто оттого, что нарушалась за- подведь оркестровой жизни — больше по­ казывать, нежели объяснять. Б^^ла ли лишена этих издержек многолет­ няя история новосибирского оркестра? Ра­ зумеется, нет. Да и сегодня возникает не­ мало больших и малых проблем, подчас конфликтов. Но природа и суть их сегодня совершенно иная, потому что за четверть с лишним века работы Арнольд Кац сумел воплотить в жизнь не только свою мечту, но и мечту многих дирижеров — он создал коллектив единомышленников, объединен­ ных общностью творческой идеи, творческой - задачи. Коллектив, где есть свои традиции, свои нормы общения, свои мифы и легенды, есгь свои внутренние и внешние авторите­ ты, «базовые точки», на которые можно всегда ориентировать нового человека. Та­ кое состояние достигается путем сов.местно- го, параллельного роста дирижера и ор­ кестра. И не случайно, впрямую можно со­ отнести вехи биографии оркестра и его художественного руководителя, В 1961 году оркестр становится облада­ телем первой премии на. Всероссийском смотре-конкурсе симфонических оркестров, через шесть лет — первая премия на Все­ союзном конкурсе, музыкальных и театраль­ ных коллективов, посвященном 60-летяю Великой Октябрьской революции, а за два года до этого еще одна победа на Всерос­ сийском конкурсе. В 1970 году — первые зарубежные гастроли'в Болгарии, в 1978 — гастроли в Италии, в 1981 году — в Фин­ ляндии, в 1982 году снова в , Италии. В 1982 году оркестру присваивается высокое звание «академический». Арнольд Михай­ лович Кац в 1970 году получает звание за­ служенного деятеля искусств РСФСР, через десять лет звание народного артиста РСФСР, звание профессора. Еще раз напомню, что за эти годы в ор­ кестре, по словам самого А. М. Каца, сме­ нилось три поколения музыкантов. И в этой динамике, помимо других причин, сказались постижение механизма руководства, созда­ ние собственной концепции оркестра Кацем. Идеалом для него всегда был Академиче­ ский симфонический оркестр .Ленинград:кой