Сибирские огни, 1984, № 8

и всю дорогу шофер не переставал рассказывать разные байки и анек доты. В интересных местах он сам начинал смеяться первым, и иногда хохотал до слез, а мне было не до веселья; я все опасался, что парень совсем забудет про баранку, которую он держал небрежно, одной ру кою. На нужном своротке он меня высадил. Я предложил ему деньги, шофер нахмурился и громко хлопнул дверцей кабины.^ — Купи своему деду конфет-лампосеек! Гуд бай, ауфвидерзеен!-~ крикнул он и рванул с места свою машинешку... Я шел и думал о шофере. Я всегда завидовал таким вот веселым и легким людям, котор 1 :. 1 е ничего не принимают близко к сердцу, им и горе — не беда! Может, я ошибался, может, видел в таких людях только внешнюю сторону характера,— но все равно надо бы и мнь жить полегче, поспокойнее, меньше переживать и страдать за себя и за людей,— а то и впрямь можно превратиться в старичка допрежь време. ни. Ведь ничего не изменится от моих переживаний, жизнь не станет лучше, а люди — добрее. Пора уж и мне маленько возмуж ать и, как пи. шется в книгах, «закалить сердце». В самом-то деле; что уж по любым пустякам волноваться-то?.. Так я рассуждал сам с собою, ш агая по пыльному проселку, пока в голубоватом степном мареве не показались вдали темные крыши села Медниково. И как только замаячило это чужое неведомое село, сразу позабылись все мои рассуждения о спокойном отношении к жизни: тре. вога перед неизвестностью холодно сж ала сердце. Деда знал я плохо. Жил он от нас далеко, правда, раньше ездиг. в гости,^ но было это давным-давно. Я запомнил его большим и строгим Помню, приехал он как-то зимой,— был я тогда еще маленький,— вва. лился к нам в избу в мохнатой заиндевевшей дохе, от которой острс пахло собачиной, и с порога, не успев раздеться, сердито накинуло? на меня: — Ты чего же это дома сидишь, а? Все путевые ребятишки ягоды в лесу рвут, а он, гляди-ко ты, на печи греется! — Какие зимой ягоды,— насупился я. — Вот те на!— удивился дед.— Так зима-то, она только у вас ь деревне. А в лесу-то небось уже лето! Взрослые посмеялись и тут же обо всем забыли, а я не мог успо. коиться,— настолько серьезно подействовало внушение деда. Я слез ( печи, оделся и отправился в ближний березовый колок по раскатанной санной дороге. Но в лесу, так же, как и всюду, лежал глубокий снег, «Значит, не в этом, а в другом»,— решил я и поплелся дальше. Меня по. добрали далеко от деревни возчики сена и привезли домой. Я ничегс не рассказал на расспросы взрослых и долго верил, что все равно где-тс есть окруженный снегами лесок, в котором растут травы и цветы, поют в зеленых ветках птипы, а на опушках выглядывает из-под гусиных ла. пок ягодника красная душистая клубника. Такой лес мне даже стал сниться во сне... Позже я узнал, что дед Тихон был большой шутник и выдумщив забавных историй, которые он рассказывал с самым серьезным и даже суровым видом, сам никогда при этом не улыбался, и порою трудно было понять, где правда, а где вымысел, и невероятные случаи принп мались за чистую монету. (Окончание следует).