Сибирские огни, 1984, № 8

Лоставалось ему, конечно, не меньше, чем тем, кто воевал. У него было пять дочерей, старшая из которых, Маруся, с малых лет была приучена ко всякой работе. Она даже помогала отцу на ремонте комбайна, а пос­ ле девятого класса всю страду работала у него штурвальной. Жилы Чаусовы, конечно, обеспеченнее многих других, и это не только потому, что дома был кормилец-отеп, а еше и потому, что в семье все дети трудились с раннего детства. Это была крепкая и честная чалдонская семья, предки Чаусовых пришли в Сибирь, может быть, еше с Ермаком, и из поколения в поколение передавались здесь стро­ гие заветы ; чтобы выжить на этой суровой, неласковой земле, нужно каждодневно и много работать, нужно трезво, без пустых надежд и иллюзий смотреть на жизнь и на окружаюших людей. И Маруся, как думается мне теперь, была всегда бессознательно, инстинктивно верна этим заветам . В том году весна выдалась затяжная. Днем ярилось солнце, зве­ нела капель, текли ручьи, а лунными ночами прижимал легкий моро­ зец, сковывал ручьи, вымораживал до дна мелкие лывы, и на их месте оставался только хрусткий и бельмастый, полый внутри ледок. Но вот, наконец, ударила настояшая ростепель. Дни стали пасмурными, а ночи темными, и всюду зашумели, зазвенели последние вешние воды. Ручьи и лывы больше не замерзали, в степных балках, распадках, сог- рах и крохотных низинках-блюдиах скопилось много воды-снеговицы; сюда стаями садились передохнуть и подкормиться перелетные утки, гуси, даже лебеди. Весна запаздывала, и птица валила валом, день и ночь шла большими табунами с юга на север, к извечным гнездовьям. В эти прекрасные весенние вечера мы с Марусей больше всего лю­ били бродить по берегам Горького озера. И часто уходили далеко от де­ ревни, чуть не на противоположную сторону, где было совсем пустынно и дико. Берег здесь был обрывист, сплошь изрезан глубокими оврага­ ми, глухо заросшими кривым тальником и густым ракитником. И в тот памятный вечер добрались мы до этих дальних оврагов. Чудесный был вечер! И какой-то тревожный- Здесь, на земле, было полное безветрие, а по небу с юга на север все плыли и плыли рваные косматые облака, гонимые неведомой силой. Сначала они полыхали багрянцем, потом стали сизыми, а после совсем почернели и только серебрились по причудливо извивистым краям, когда в просвете вдруг выглядывала луна. Лунный свет мгновенно преображал все вокруг. Серебристой чешу­ ей вспыхивало озеро, сверкала и переливалась узкая извилистая лента намытой на берег селитры; словно бы выходили из темного оврага на край его влажные кусты тальника. Но облака стирали луну, и снова все тускнело, погружалось во мрак, и в тишине было слышно, как в ов­ раге тихонько позванивает ручей, будто напевает про себя тоненьким девичьим голосом. Непривычно сегодня как-то было, тревожно и немножко чего-то боязно. Я чувствовал, что и Марусе не по себе: она поеживалась, буд­ то от холода, и все время оглядывалась по сторонам. Мы шли дальше, и все круче становился берег, все глубже и мрач­ нее казались прорезавшие его овраги. И эта пугаюшая дикость влекла нас, притягивала к себе, и мы все ускоряли шаг, пока не уперлись в глухую стену обрыва,— береговая круча здесь подходила к самой воде. Она была рассечена узким, как шель, оврагом, из которого, невнятно булькая и лопоча, вытекал ручей. Мы сели на песчаный уступчик обрыва, как всегда, подальше друг от друга, и только теперь почувствовали сладкую усталость. Не­ знакомое еще тревожное томление обволокло все тело,— примерно так чувствуешь себя в летний зной при приближении грозы. Еще ни облачка на раскаленном добела небе, ни малейшего дуновения ветерка,— но она уже присутствует в воздухе, гроза, она уже томит измученную 38

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2