Сибирские огни, 1984, № 8

мыми голодом, заскочила она, перепрыгнув прясло, в крайний дере­ венский огород, где под снегом, когда зайцы разгребли его задними ногами, оказались капустные кочерыжки. Ах, какие это были кочерыжки! При одном упоминании о них голод судорогой свел пустое брюшко зайчихи, и она, больше не колеблясь, стремглав помчалась на заманчивые и опасные запахи деревни. Затаившийся в сугробе волк услышал, как на деревне тявкнула собачонка. Ей отозвалась другая, третья... Удивительная солидарность у деревенских собак: стоит начать лишь одной, может, гавкнуть по пустяку, по ошибке,— и ее тут же поддержит вся деревня. Но на этот раз,— понял волк,— собачий переполох начался не по пустяку. Собаки большой стаей гнали кого-то из деревни, прямо на него, на волка. И вскоре он увидел, как совсем близко, непомерно вы­ тянутый в беге, словно по воздуху, пролетел заяц. Матерый с грозным рыком прыгнул напересек гнавшей его собачьей стае. Собаки опешили от неожиданности, закрутились, осаживая назад. И теперь волк один погнал зайчиху. Она, видать, порядком была уже измотана собаками, потому что все реже и реже сжималась ’в пружинистый комок, чтобы тут же мгновенно распрямиться в стреми­ тельно летящую стрелу. И Матерый со свежими силами стал’ быстро ее нагонять. Позади еще некоторое время слышался трусливый собачий брех, потом все стихло, только ветер-гукал в ушах, да шипел под ногами скрипучий от мороза снег. Морозный ветер рвал зайчихе ноздри, раздирал грудь,— казалось, сердце раздулось до неимоверных размеров, запол­ нило собой все ее тело и вот-вот лопнет, разорвется в клочья. И оно бы давно лопнуло, и зайчиха давно бы упала мертвой, не выдержав бешеной погони, но чуяла она инстинктивно, что не себя спасает сейчас, а то таинственное, что сокрыто в ее чреве, и что важнее, выше ее страха, ее боли, и даже самой ее смерти. И она продолжала бежать, уже ничего не видя и не понимая, а лишь судорожно хватая раскрытым зевом морозный ветер, стеная и по-детски всхлипывая, пока тяжкий удар не перевернул ее, и волчьи клыки не впились ей в глотку... 2 А жизнь шла своим чередом. Людям, живущим в непосредственной близости к природе, извест­ но, как влияют погодные изменения на самочувствие и настроение. В серые скучные зим 1 ние дни замирает не только природа, но цепенеет, становится вялым и скучным даже высшее создание ее — человек. Это я хорошо знаю по себе. Недаром, думается, и влюбляются-то чаще всего именно весною, когда буйно пробуждается к жизни природа. Я учился уже в десятом классе. Уроки в школе независимо от материала казались смертельно скучными. После занятий я вечерами иногда ходил на ферму, где мама и теперь работала дояркой. Скотников в ту пору не было, доярки сами задавали коровам корм, поили их и доили, убирали за ними навоз. Я ходил помогать матери. Поить коров мы гоняли к колодцу. В любой мороз, в любую ме­ тель выпускали их из коровника на улицу, они сами бежали к месту водопоя, где стояли длинные,' обмерзшие толстым льдом, колоды. Деревянной тяжелой бадьей мы доставали из колодца воду, выливали ее в эти льдистые колоды. Па морозе от воды шел белый пар, хотя сама . она была ледяная. Коровы пили мелкими глотками, утробно вздыхали и пускали длинные слюни, которые намерзали у них на мордах про­ зрачными паутинами. ' Потом мы загоняли их снова в коровник, натаскивали им на ночь в ясли сена и соломы. И пока мама доила коров при.свете керосинрвого ‘ 2 5