Сибирские огни, 1984, № 8

За старинный плеск ее паромный. За ее пустынные стога Я готов безропотно и скромно Умереть от выстрела врага Глубоко личное духовное усилие, чуж ­ дое «героическому», показному и рож дает искреннее граж данское чувство. Личная судьба сливается с судьбой Родины, Рос­ сии. Ды хание родной земли как бы напол­ няет собой духовно-нравственную систему лирического героя. Отсюда — неразрыв­ ность индивидуального и общественного. Связь эта во все времена была для рус­ ской лирики благотворной. Не случайно в предисловии к одной из своих рукописей Н. Рубцов говорил: «Чет­ кость общественной позиции поэта счи­ таю Не обязательным, но важным и бла­ готворным качеством...» «Четкость общественной позиции» есть одно из условий, при котором лирическое чувство выглядит не размывчато-бездум­ ным, не отвлеченно-абстрактным, а накреп­ ко увязано с болями и радостями родной земли. Такое чувство в современной лири­ ке — это всепроникающая стихия, способная заполнить собой поэтиче­ ский образ даж е в чисто пейзажной кар­ тине. Вот небольшое стихотворение С. Куняева: Цокот копыт по дороге, Дальних колес перестук — Звук довоенный, далекий. Доисторический звук. Некогда в детстве рожденный Влагой, землей, тишиной... И навсегда заглушенный Временем, жизнью, войной. Всего лишь обычные звуки — цокот ко­ пыт да перестук колес, но создан емкий поэтический образ, вместивший в себя прошлое и настоящее, как бы пронизанный сквозным ветром истории родной страны. Не изобретательность, не умозрительность, а усилие памяти, основанное на чувстве реального, самой жизни и дало возмож ­ ность увидеть в капле бытия многомер­ ность мира, его исторический разрез, при­ коснуться к его болевым точкам. Чистоту гражданского звучания лирики определяет прежде всего и то, насколько органично воплощены в творчестве автора древние и вечно живые идеалы народного мироощущения, наполненные «ж аждою братства людей». Я вспомнил про русскую долю. Которая мне суждена — Смягчать озверевшую волю, Коль кровопролитна она. Мы павших своих не считали, Мы кровную месть не блюли И, может, поэтому стали Последней надеждой земли. В ЭТОМ «смягчать озверевшую волю»— то самое чувство неприятия насилия, ко­ торое надежней всякой узды сдерживает порывы озлобления в человеческой душе, гасит огонек злопамятства. Потому-то и стали «последней надеждой земли», что в основе непобедимости русского духа бы ­ ло все-таки не чувство власти или разбоя, а сопереживание, осознанное чувство доб-’ ра и справедливости. Это народное понима­ ние порядка бытия хорошо выразил В. Астафьев; «Пусть площадкой для утвер- 162 жденйя человека, нравственной основой его жизни будет сама жизнь, но не убий. ство, не кровопролитие... Потому у добра и не долж но быть никаких кулаков,, доб­ ро с кулаками — это все равно, что родник с расплавленным свинцом». Вот с такой «площадки .для утверждения человека» и начинает полет истинная лирика, достигая вершин художественного постижения сов­ ременности. Непросто наполнить стихией граж данст­ венности лирическое стихотворение. Не­ редко стихия эта бывает разбавлена, а то и подменена поверхностными ощущениями, заглуш ена губительным для поэзии свой­ ством — необязательностью. И тогда пере­ певы лирических образов, ставших штам­ пами, выдаются за размышления о судь­ бах Родины, России. Этой литературной болезни могут быть подвержены поэты и уж е достигшие известности, и менее знам е­ нитые. В нашем случае важ ен не масштаб дарования, а причины, ведущие к сниже- 'нию уровня лиризма, гражданского звуча­ ния поэтического голоса. Вог «рядовое» стихотворение одного «рядового» поэта из его седьмого — как сказано в аннотации— стихотворного сборника, вышедшего в Москве в 1981 году. МОНОЛОГ ДРУГА Рассветные сияния В имени твоем, Россия. Какая б честь ни возносила. Природный россиянин я — На том стою уверенно. В тревожный чао не подкачаю... Моя судьба не будет с краю — Мне Родина доверена. Здесь фактически ни одна строка не не­ сет никакой нагрузки (даж е информа­ ционной!). Автор бесстрастно оперирует газетными штампами, пытается придать голосу патриотический пафос. Однако бла­ гие намерения не сбылись, так как и «рас­ светные сияния», и «тревожный час» не прошли трещиной через его сердце, вообще миновали его стороной. Отсюда — рассу­ дочность, необязательность поэтических об­ разов, претендующих на масштабность. Нередко авторов преследует другая бе­ да — замкнутость поэтического зрения на личных переживаниях. Само по себе это естественное для поэзии явление. Важно только, чтобы и в этом личном не бьио ничего искусственного. Внезапно мир предстанет новым и удивительно простым, когда вспомянешь добрым словом свою деревню, дом и дым, и тот пустырь, где у крапивы ТЫ научился горевать, а у девчонки некрасивой учился женщин целовать. Так начинается стихотворение одного иркутского поэта. И здесь тот ж е ряд необязательных, служебных образов. По­ чему. скаж ем, «учился горевать» у 'крапи-